Солнце слепых

Весь следующий день он провел возле стены на песке, пуская по нему самодельный трактор. Федя закручивал палочкой резинку из трусов, продетую в катушку с насечками, и катушка ползла, оставляя бороздку. И пока она ползла, можно было думать о Фелицате. Фелицата так и не появилась на дворе. На второй и третий день — то же. На четвертый день мальчик в самое пекло поплелся на речку. Вид реки и коров на песке только добавил в его душу уныния. Он так мечтал прийти сюда с Фелицатой! Вон там прыгнуть в воду, накупаться до икоты и затем полежать на горячем песке! Там стояла в воде по грудь корова и лениво била по воде хвостом. А еще бы он прочел Фелицате: «Дальше вижу дружину на огромных скамьях: кто владеет в забвеньи рукоятью меча…» Федя закинул свой трактор в воду, а потом стал забрасывать его камнями. Потом брякнулся, не глядя, на песок и угодил в свежую коровью лепешку.

За лето Федя так ни разу и не увидел девушку. Ночью на улице возле их двора изредка синели какие-то тени, мыши летучие чертили в темно-синем небе черный узор, и когда они пересекали полную луну, становилось жутко…

А увез ее отец в конце августа. Был дождь, и уже вечерело. У Феди было отвратительное настроение. Он видел, как лошадь машет головой, переступая с ноги на ногу, и как молча грузятся в подводу отец с дочкой. Их никто не провожал.

Фелицата забралась в подводу, Воронов накрыл ее брезентом, вывел лошадь, закрыл ворота. Фелицата не подняла голову и не посмотрела в сторону мальчика, когда проезжала мимо.

«И Ночная Фиалка цветет», — кончил читать Федя большое стихотворение, которое выучил для Фелицаты наизусть.

Прошел еще год. Воронов опять привез в начале июня Фелицату.

Феди не было в тот день дома, он с братом собирал с утра на выгоне навоз для самана, а потом до вечера помогал ему конопатить плоскодонку.

— Сумасшедшую свою сосед привез, — как бы, между прочим, бросила мать и внимательно посмотрела на младшего сына.

Тот пропустил новость мимо ушей. Мать осталась довольной. А у Феди страшно колотилось сердце. Что такое — раз в год вдруг ни с того ни с сего оно начинало биться как бешеное?!

Федя не мог уснуть до утра. Спозаранку он вышел во двор, было тихо, свежо, только просыпались птицы. Мальчик вышел на улицу и сел на остывшую за ночь завалинку. Земля под ногами тоже была прохладная, а песок и вовсе холодный. Федя уж думал вернуться в избу за рубахой, но тут во дворе Вороновых послышался скрип, звяканье цепи и цыбарки. Видать, набирают воду, подумал Федя. Приглушенные голоса стали выяснять что-то… Мальчик на цыпочках подкрался к соседскому двору и стал выискивать щелку, чтобы подглядеть, что там делается внутри.

Внезапно раскрылась дверь, вышел Воронов.

— Ты что тут делаешь? — бросил он и, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо. Мальчик смотрел ему вслед.

— Федя, здравствуй! — раздалось за его спиной. Он вздрогнул.

Фелицата неулыбчиво, но ласково смотрела ему в глаза.

— Соскучился, соколик? — спросила она и погладила его по голове.

У Феди навернулись на глаза слезы. Никто никогда не называл его соколиком, а ему так хотелось этого, так хотелось, чтобы кто-нибудь ласково посмотрел на него, ласково назвал «соколик», ласково погладил по голове!

— Евграф преставился, — сказала она. — Хорошо, дождался меня. Я отца специально просила забрать меня на день раньше, прежде чем Он забрал его.

— Откуда забрать? — спросил Федя.

Девушка не ответила.

— Фелицата! — послышалось с крыльца.

Девушка скрылась за дверью.

— Евграф преставился, — сказал Федя за завтраком.

— Кто? — спросила мать.

— Евграф, брат Фелицаты.

— А ты почем знаешь?

— Она сказала, что он забрал его.

— Кто он?

Федя пожал плечами.

— Приехала? Ну, и как она?

— Никак.

Назавтра Воронов вывел подводу с гробиком. За подводой шли Фелицата с матерью. Все Вороновы бесстрастно смотрели куда-то вдаль, не глядя на встречавшихся станичников. И даже лошадь не косила глаза, а шла на удивление смирно и ровно. Федя сидел на завалинке, ему было очень грустно. Он точил один камешек о другой, пока от них не остались две тонкие пластинки. И он их ожесточенно раскрошил в ладошках.

Несколько дней Фелицата не казала носа из избы, а когда как-то ввечеру выскользнула со двора и пошла к реке, Федя припустил за ней следом.

— Фелицата! — окликнул он, оглянувшись по сторонам — никого не было.

— Что тебе? — остановилась девушка.

— Возьми меня с собой.

— Уже взяла, — улыбнулась она.

— А Евграф, отчего помер?

— От смерти.

— Как от смерти? Разве не от болезни?

— От болезни не помирают. Помирают от смерти.

— Ты его потому и не лечила?

Девушка внимательно посмотрела на мальчика.

— В городе тебе надо учиться. В институте, — сказала она. — Пропадешь здесь.

— Я буду учиться в городе!

— Я знаю.

— А какая смерть? — неожиданно спросил Федя.

— Никакая. У нее ласковый взгляд, ласковый голос и ласковые руки, — Фелицата испытующе глядела на мальчика.

— Мне кажется, я знаю, о чем ты говоришь.

— Вижу, знаешь. Это, Феденька, не все знают. Оттого сами мучаются и других мучают.

— Смотри, стрекоза какая! — воскликнул мальчик.