Солнце слепых

— И почему слева и справа все так плоско, а вот здесь, прямо, все бурлит, как в чугунке. Смотри, смотри, ты сейчас будешь ругать меня… потом жаловаться отцу… не станешь выпускать меня из дома… Но я все равно выйду из него и… погибну под бомбой. Вон она как взорвалась, видишь? А ты после этого…

— Нет! — крикнула мать. — Нет! Не смей! — она одернула ее за руку. — Все, сиди в чулане до вечера! Не смей никуда выходить!

Мать захлопнула чулан и зашептала молитву. Вечером она обо всем рассказала отцу, и тот минут пять молча разглядывал дочь, но ни о чем не спросил у нее.

Маму надо слушаться, думала Фелицата. Вон бабушке Акулине девятый десяток, а она никогда ничем не болеет, бодрая, глядит на всех радостно, так интересно рассказывает обо всем. И глаза, как лучики. Фелицата спросила ее, почему она такая, а бабушка улыбнулась и ответила: «Ты сама знаешь, внученька. В детстве я во всем слушалась своих родителей, вот мне Бог и дал за это благость». Надо слушаться маму, надо, убеждала себя Фелицата. Вот только как ее слушаться, если она боится правды?

В восемь лет Фелицата с удивлением поняла, что люди видят в мире только одних себя, каждый уверен, что мир только для него одного и создан, и оттого они все страшно одиноки в нем. Ей стало жаль всех, но она не знала, как помочь им.

А когда она в церкви услышала слова батюшки: — Сердце мудрого — на правую сторону, а сердце глупого — на левую, — то поняла, что есть люди, которые видят так же, как и она. Когда батюшка шел церковным двором по своим делам, его всегда окружали прихожане. Он шел и утешал всех, и казалось, по церковному двору плывет серебристое облако.

— На какой бы путь ты ни вступил, этот путь ведет тебя на суд Божий, — говорил батюшка. — Так что от тебя зависит, каков он будет, Его суд.

Фелицата все дни проводила в созерцании жизни. Причем ей иногда казалось, что не она созерцает жизнь, а наоборот, жизнь созерцает ее. Она уже все знала обо всех родственниках и знакомых, но никому не говорила об этом, так как все панически боялись правды.

Некоторых людей она видела в разных местах, и слева, и справа, между ними были большие пространства — времени на тех бескрайних полях не было. И она стала догадываться, что все время находится в трепещущем полотне настоящего, уходящего бесконечно вдаль, вниз и вверх.

Как-то справа она увидела мальчика, с которым ей предстояло вести частые беседы. Он ей очень понравился. До этого она ни с кем так много не разговаривала из чужих людей, и удивительно, что ее родители не будут обращать на это внимание, а родители мальчика им помешают.

— Федя! — отчетливо услышала Фелицата голос матери мальчика.

Мальчик безотчетно нравился ей. Его простодушный, ясный и доверчивый взгляд с годами не изменится. Улыбка сойдет с лица, как вода сходит с берега, но она угадывается, как угадывается вода в прибрежном песке и прибрежном воздухе. А как он полюбит Блока, на всю жизнь! Он придумает себе жизнь, и будет жить в ней уютней, чем в настоящей жизни. Но и в ней будет обман.

Однажды к Фелицате подошла цыганка.

— Погадать тебе, милая?

— Спляши, цыганка, жизнь мою! — произнесла Фелицата.

— Что-что? — не поняла та.

И хотя с Фелицаты нечего было взять, цыганка привычно принялась гадать ей. Фелицата видела, с каким трудом цыганка привстает как бы на цыпочки, старясь заглянуть за порог сегодняшнего дня. Чего стараться, вот он!

— Ты неправильно делаешь, — сказала она цыганке. — Надо оторваться от земли, а ты боишься. Не бойся, у тебя получится. Будущее не на земле…

Цыганка выпустила руку девочки и со страхом уставилась ей в глаза. Девчонка заглянула ей в душу! Она действительно словно боялась оторваться от земли, так как чувствовала, что оторвись она от нее, ей очень трудно будет вернуться обратно.

— Не бойся! — повторила Фелицата. — У тебя все получится. Через семнадцать лет. Вон ты будешь даже гадать очень важному человеку — он везет тебя к себе в автомобиле. В Кремль.

Фелицата закрыла глаза.

— Там он тебе нальет красного вина, предложит виноград, груши…

Фелицата взглянула на цыганку, но той и след простыл. Она уже стояла со своими товарками и указывала на девочку, о чем-то страшно шумя и восклицая то и дело по-русски:

— В Кремле! В Кремле!..

О своем смертном часе Фелицата проговорилась лишь однажды матери. Она его четко не разглядела тогда. Не то чтобы испугалась, а… Увидела черный взрыв, взметнувший землю вверх и влево, в сторону прошлого… Нет, лучше не смотреть. Зачем?