Солнце Торбуса

 Выйдя, наконец, из своего укрытия, он попытался уловить, откуда издавались эти звуки.

Он прошел несколько шагов, спотыкаясь о черепные коробки сожженных еретиков, и нечаянно наткнулся на что-то мягкое. Сквозь дымовую завесу, витающую над землей, Зарий никак не мог разглядеть, что же это было.

Неожиданно аморфная масса подала голос.

 —  А-а-а-а… — тихий стон, по которому нельзя было различить, мужчина это или женщина.

 — Кто здесь? — Зарий отскочил от стонущего человека на пару шагов.

 — Пи-и-и-и-ть! — голос, хрипевший, словно рык сонного медведя, стал приобретать мужские очертания.

Зарий снял с пояса маленькую серебряную фляжку и, рукой нащупывая  лицо страждущего, поднес сосуд к губам мужчины. Сделав несколько жадных глотков, человек попытался встать, неуклюже раскачивая руками. Зарий, который, наконец, смог разглядеть лицо мужчины, ахнул. Только что своими руками он помог Ректусу, тому самому, за которым охотятся все ныне живущие стражники инквизиции. Его портреты, выжженные лучиной на папирусе и коре, развешены на всех площадях и рынках Торбуса. Его имя не произносят вслух, дабы не попасть в лапы стражей.

Перед ним был он, потомок Кустоса, родного брата его прадеда Фаруса, не пожелавшего смириться с приходом к власти совета Жрецов и бежавшего за крепостную стену.

 — О, милостивый Князь! Твое ли провидение послало мне на пути этого человека? — Зарий отбежал на пару шагов от приходящего в себя мужчины и схватился за голову.

— Успокойся, неизвестный господин! Как видишь, я вовсе не исчадие небес, каким меня считает коллегия инквизиторов. Я простой смертный!  — на последнем слове Ректус звучно закашлял, извергая из легких алые комки крови.

 — Но как? Что ты здесь делаешь? И если ты был приговорен к очищению через огонь  и висел, как все эти люди, на деревянном подобии Бафомета, то как ты выжил? — Зарий все еще не мог прийти в себя.

 — Прежде чем подвесить на Бафомете, меня нужно поймать! — Мужчина, казалось, окончательно пришел в себя и даже умудрился сесть в позу лотоса, потирая при этом свои израненные и обожженные руки. — Я с группой сподвижников пытался спасти пастора Илию, которого ваши шавки-стражники поймали две ночи тому назад. К сожалению, мой отряд дрогнул при виде зарева пожарищ. Эти новобранцы из горных деревень разбежались, как крысы, при виде пылающих факелов инквизиторов. Я пытался снять Илию с Бафомета, когда стражники, бросив лучину в хворост и убедившись, что он разгорелся, ушли за крепостную стену. Он был еще жив, он еще стонал… Но я не успел. Да будет земля ему пухом! Он умер как мученик и отправится на небеса, к владыке земному и всего мира Иисусу. — Ректус говорил, пронзая Зария взглядом и ожидая его реакции.

 — Да как ты смеешь поминать при честном гражданине Торбуса имя этого предателя! — Зарий топнул ногой.

При этом в душе у дожа вдруг появилась надежда, которая постепенно смягчила выражение его лица.

— А сам-то честный гражданин что делает за крепостной стеной, да еще и ночью? Или тебе не известно, что жителям Торбуса сюда нельзя? — Ректус, очевидно, чувствовал себя вполне вольготно, позволяя себе такие беседы с незнакомцем.

 — Я… — Зарий замялся. В голове его бушевала буря сомнений. Рассказать этому человеку все, как есть — значит найти шанс для спасения Амалии, но навсегда потерять свой авторитет. Слыхано ли, дож Торбуса, столицы княжества Демогоргона, якшается с Ректусом, давно заочно приговоренным к сожжению на Бафомете за клевету и ересь. От мучительного выбора у Зария закололо в груди. Он прижал руку в полыхающему сердцу, мысленно стараясь умерить его галоп.

 — Я что? — Ректус, оперевшись на правую ладонь, со скрипом, наконец, сумел подняться и выпрямиться, нависая над Зарием теперь, словно каменный утес.

— То, что я сейчас расскажу — очень важная и секретная информация. Пообещай, что ни слова из нашей беседы не дойдет до ушей инквизиторов.

 — Если есть что-то тайное от инквизиторов, то это по моей части! Передушил бы этих собак своими руками!  — Ректус схватил с земли крепкую ветку и с треском переломил её о колено.

— Я — Зарий. Дож Торбуса. И моя единственная дочь Амалия попала в беду. — Зарий выпалил эти слова так, словно торопился избавиться от мучительных мыслей, и расслабленно выдохнул.

 — Вот это свидание! — Ректус вытаращил глаза и не к месту расхохотался. — Сир, мое почтение! — мужчина попытался присесть в шутливом реверансе, но не смог, отчего на лице его появилась гримаса боли.

— Да не кричи ты! Кодекс инквизиторов и меня касается. — Зарий поднес указательный палец к губам, призывая Ректуса быть тише.

 — Так что случилось с вашей дочерью? Уверен, что-то серьезное. Иначе вы бы уже вызвали стражников. — Лицо Ректуса приняло серьезное выражение.

 — Она, то ли по глупости, то ли назло мне, пошла на ночную службу в один из тайных притонов, где пасторы пудрят людям мозги, рассказывая байки о вечной жизни в раю у ног Иисуса, этого предателя, да будет.. — Ректус не дал договорить дожу, подняв вверх ладонь.

— Если вы хотите моей помощи, прекратите оскорблять Господа нашего.

Зарий послушно кивнул.