Солнце цвета льда

– И если я все правильно понимаю, нам лучше отойти подальше, – добавил Нефритовая Жаба, и голос его прозвучал опасливо.

Ивар послушно заковылял прочь.

Отодвинулся на десяток шагов, когда от исполинского трупа раздался громкий треск. По его бокам побежали разводы, какие бывают на льдине в половодье, и Сян-лю начал разваливаться на куски.

Образовалась вытянутая груда битого льда, осыпались мелким крошевом руки и головы.

– Это почему так? – спросил Кари, дубина которого вся была в белых «соплях».

– Он сын Гун-гуна, повелителя клокочущей воды, и сам – вода, – пояснил даос. – Все живы?

– А тролли его знают, – буркнул Ивар.

Трясущейся ладонью засунул меч в ножны, и принялся стаскивать кольчугу – левая рука по-прежнему не двигалась, кожа на ней оставалась холодной, лишь едва шевелились пальцы.

Рядом оказался Арнвид – на лице тревога, в глазах интерес.

– Поможешь? – спросил Ивар.

– Сам знаешь, что легче всего перевязывать здорового, – со смешком отозвался эриль, вспомнив изречение времен еще Хрольва Жердинки. – Давай, погляжу, что там у тебя…

Вскоре стало ясно, что раны заработали все, кроме Нефритовой Жабы.

Шао Ху обзавелся десятком мелких порезов на руках, и одним глубоким на правом боку, пониже ребер. Арнвид получил скользящий удар по шее, после которого осталась кровоточащая борозда. Рёгнвальду отдавили ногу, оцарапали лицо и едва не срезали левую кисть.

Оружие в руках Сян-лю сделало пару дырок даже в твердой шкуре берсерка.

Но хуже всех пришлось конунгу – рана на плече была просто ссадиной, но рука, несмотря на все усилия даоса и эриля, не желала подчиняться так же, как и раньше, ее получалось лишь приподнять, да и то с такими усилиями, что Ивар начинал потеть, а его сердце – бешено колотиться.

– Ничего, – сказал он, убедившись, что сделать ничего не выйдет. – Идти это мне не мешает, клянусь Вингнисом, сражаться тоже, по большому счету, так что переживу… Идем дальше?

– А может быть, привал? – предложил Арнвид. – Сколько мы шли сегодня, да еще и сражались.

– Давай, – согласился Ивар. – Только отойдем подальше от этого…

Для стоянки выбрали пятачок между двумя огромными глыбами льда, что немного прикрывали от ветра и снегопада. Костер развести было не из чего, да и вряд ли живое пламя загорелось бы в Нифльхейме, поэтому расстелили одеяла и уселись на них, прижавшись друг к другу.

Зашуршали завязки мешков, задвигались челюсти.

Ивар жевал вяленое мясо, с трудом глотал, а глаза от усталости закрывались сами, веки были тяжелые, как наковальни.

– Одного не пойму, – сказал Шао Ху, обошедшийся размоченным рисом. – Если Гун-гун и его отпрыски – вода, то почему они не замерзают здесь… Ведь им, видит Шакьямуни, должно приходиться еще хуже, чем нам, ведь кровь людская горяча, а у этих, мы видели – холодна.

– Ну да… – Арнвид хмыкнул. – Все потому, что они на месте не стоят, постоянно двигаются. Ведь быструю воду никакой мороз не возьмет, поэтому Гун-гун, я думаю, все время должен перемещаться, иначе впадет в оцепенение, заснет, провалится в вечный сон…

– Я сейчас в обычный провалюсь, – буркнул Рёгнвальд. – Вернуться-бы из него обратно.

– Будем дежурить по трое, – решил Ивар. – Сначала Арнвид, Кари и Шао Ху, потом остальные…

С трудом запихнув в себя свою порцию, конунг завернулся в одеяло, и лег. Подумалось, что неплохо все же было бы развести костер, но с этой мыслью и провалился в сон.

Ивар плыл на ласковых волнах, дрейфовал в ту сторону, откуда исходило мягкое, нежное тепло. Он почти видел его, но грубые руки не пускали, трясли, злобные голоса орали в уши, и он сердился, ворочался, пытался отбиться, тело отзывалось колющей, тяжелой болью.

Затем открыл глаза, и понял, что его держит Кари, а рядом топчется нахмуренный Арнвид.

– Слава богам! – воскликнул он с облегчением. – Я уж думал, что все, замерз насмерть!

– Замерз? – сказал Ивар, понимая, что едва может двигаться: теплом и не пахло, вокруг царила стужа, и тело казалось тяжелым и мертвым, как вмерзшая в лед колода. – Там было так хорошо…

– Еще немного, и мы бы не смогли тебя вытащить, – сказал появившийся рядом Шао Ху. – Вставай, ваша очередь.

Ивар с трудом поднялся, и его затрясло так, что зубы залязгали, а позвонки с хрустом начали тереться друг о друга. Рёгнвальд и Нефритовая Жаба, не заиндевевшие настолько сильно, и поднявшиеся быстрее и легче, посмотрели на конунга с сочувствием, даос ободряюще улыбнулся.

– У меня есть настойка из лепестков сливы и носорожьей спермы, – предложил он.

– Ничего, сам справлюсь, – ответил Ивар, разминая правой рукой левую, такую же непослушную, как и ранее. – Предложи ее Гун-гуну, когда мы его встретим, авось подавится…

Серо-голубоватое небо вновь было чистым, в полном безмолвии клубился туман, и только ледяные глыбы наблюдали за людьми, осмелившимися вторгнуться туда, где не бывал никто из их племени.