Солнце в окнах

Эля увлеклась. Как давно она не рисовала! Конечно, поправляя работы учеников, сохраняешь какие-то навыки, но разве можно сравнить это с постепенным «вхождением» в своё произведение, когда сначала выбираешь тему, потом строишь композицию, потом создаёшь рисунок. Всё это захватывало не меньше, чем, наверно, покорение какой-нибудь горы, или что-то подобное. Как же она соскучилась по всему этому! Теперь есть время, да и мотивация. Но о необходимости создать «шедевр» она старалась не думать, ничто так не закрепощает руку и мысль, как необходимость выгодно продать результат. Каждый раз, когда в голову приходила мыслишка о том, насколько ярко эта работа будет выделяться на фоне себе подобных, Элька просто шла пить кофе, считая это недостойным признаком усталости. Также в борьбе творчества и нужды, помогали воспоминания о её учителях.

Живя во время, когда высшее образование абсолютно ничего не прибавляло с актуальному «mast have», гарантировало не приличный доход, а, возможно, лишь прожиточный минимум, когда любой диплом можно было купить, а курсы типа «истории искусств» считались пустой тратой времени, Эля с удивительной нежностью и благодарностью вспоминала свой институт и наставников. Далеко не все они были заслуженными или известными. Большинство преподавателей, вообще напоминали монахов преданностью любимому делу и зарплатой, похожей на подаяние. Но, не смотря на это, а может быть именно поэтому, каждый из них жил делом своей жизни и излучал то, что можно назвать «принадлежностью» и «преданностью». Преданностью искусству, традициям русской живописной школы или просто стенам института. Эля без труда могла вспомнить лица многих своих учителей, их голоса, иногда строгие, иногда ироничные, но всегда как будто настроенные на «вечное», и потому передающие признаки этого «вечного» каждый день, на самых обычных занятиях. Рядом с ними меньше всего думалось о том, что их жизнь, а впоследствии и жизнь их выпускников, это ежедневный труд, даже при наличии таланта, не гарантирующий ровным счётом ничего. Но высокомерие, с которым они встречали все шаткие опоры своей будущей жизни, не оставляло сомнений в их исключительности и передавалось ученикам. И стоило только вспомнить крылатые фразы Пал Палыча от которых ухохатывалось не одно поколение студентов, или вдохновенные лекции Паровской, как становилось смешно даже думать о том, как бы подороже продать то, что ты создаёшь. Нет, ребят, извините, но не пошли бы вы со своими экономическими реалиями… это всё не про нас!

Элька рисовала. Звук телефона отвлёк в тот момент, когда работа захватила, но ответить пришлось: это была хозяйка квартиры. Рассыпаясь в извинениях, она сообщила, что с будущего месяца вынуждена повысить квартплату, потому, что цены растут, а она и так долго держалась и не повышала. Эле нечего было ответить, кроме как «хорошо», хотя ничего хорошего в этом сообщении не было. «Ну, ты подумай! Повышать она решила именно сейчас, ни раньше, ни позже! Вот уж действительно, беда не приходит одна. Так, стоп, это ещё не беда, успокойся и работай дальше» – положив трубку, подумала Эля.

На следующий день и через день тоже, да что уж там говорить, все следующие недели, Элька проводила примерно так же. Писала, писала… Это можно было бы назвать «творческим запоем», и не хромай она на кухню по два – три раза в день, что бы готовить себе и сыну еду. Конечно, были и другие отвлекающие обстоятельства: пару раз она совершала путешествие Одиссея в поликлинику, иногда звонил Виктор, с ним Эля продолжала держаться вежливо, но на расстоянии, не зная как объяснить, что звонит он зря. Регулярно она отправлялась в интернет посмотреть, как там продаются её картины. Уверенность, что их «оторвут с руками» в первые же дни после размещения сайтах, растаяла очень быстро. Элька понимала, что-то идёт не так, через неделю она стала постепенно снижать цену, но тишина в эфире продолжалась. Пару раз ей писали, задавая вопросы о размерах, раме и других деталях, но продаж так и не было. Какой-то примерный внук, дай бог ему здоровья, позвонил и сказал, что он с удовольствием купит для своей бабушки этот пейзаж, а потом назвал цену, которая составляла стоимость холста под слоем красок. Эля не обиделась, решив, что он просто не в курсе.

Вскоре женщина начала нервничать: «Может, не там размещаю? Или плохо сфотографировала? Да что вообще происходит?!». Впрочем, трудности её обычно только подзадоривали. Как говорила когда-то на зачёте Ленка Бегунова: «Я – не я буду, если не сдам!», так и Эля дала себе слово, что продаст свои холсты, именно так, как хотела. Ну не может же быть, что бы её профессиональные работы были совсем никому не интересны! Когда беспокойство достигло предела, она решила, наконец, позвонить кому-нибудь из бывших однокурсников.