Солнце в рюкзаке

– Плохо, – сказал Квоттербек, – чем-то они нас открывают. Лайнмен, присмотрись к костюмчику.

– А что тут… – ответил Лайн. – Это пятьдесят шестой «Корпус» третьего диапазона. Использовался в третьем и четвертом сезоне на поле имени собаки Виски.

В этот момент мне показалось, что Лайн где-то подцепил горячку, но Квоттербек его понял.

– Наши ловушки он уже распознает, значит.

– Не все, – подумав, ответил Лайнмен. – Закопанные ракетницы он не определит. А вот растяжки – стопроцентно да.

Тут до меня наконец дошло, что не сам Лайнмен шарится там по кустам во главе отряда Волков, а костюм, бронированный костюм Лайнмен-класса, который нацепил на себя какой-то мародер.

– Значит, будут сидеть осадой, – фыркнул Тайтэнд, – я все там затянул, мышь не проскочит.

В это время все лучи звезды свернулись и потащились в нашу сторону. Костюм пер впереди.

– Не будут они осаду держать, – сказал Квоттербек. – У него шлем. Они будут пристреливаться.

В ответ ему вдали собрался беззвучный синий тугой луч, напрягся и вдарил. Меня вышвырнуло из ямки и засыпало песком. Грохот прокатился сбоку и эхом завяз среди исполинских деревьев. Кустарник затлел, разбрасывая оранжевые искры, а потом занялся с отчетливым шипением.

– Раннинг!

Я понял, вскочил на ноги, загреб пустым рюкзаком столько песка, сколько смог, и рванулся к кустам. Мне повезло – загорелись только самые тонкие ветки, и я легко затоптал их ботинками и присыпал сверху. Повалил едкий дым, заслонивший пещеру и наше базовое дерево.

Сбоку в защите Тайтэнда образовалась дыра, выбитая «Иглой». Волки тут же радостно побежали туда, не особо остерегаясь, поэтому нескольких из них все же прихватило лесками, и на моих глазах их силуэты разваливало вдоль или пополам, и они медленно гасли, переставая быть целями.

Внимание шлема сосредоточилось на самых ближайших противниках – один крался, как заправский шпион, прячась за деревьями и припадая к земле, второй просто бодро бежал вперед, держа наперевес какое-то оружие.

Волки были неорганизованны, это я заметил с удовлетворением, поэтому вернулся назад и залез в свою ямку, ожидая приказов.

В это время Тайтэнд и Лайнмен уже работали сообща.

Только и слышалось:

– Двадцать восьмой. Семнадцатый. Шестой.

И взлетали, падали, разваливались маленькие человечки на вкопанных в землю капсулах осветительных ракет. Били ракеты здорово – поднимались в воздух яркими звездами, на секунду освещали весь лес мертвенно-белым светом и вносили панику и дезорганизацию и без того в нестройные ряды Волков.

– Лайнмен, давай-ка ему в обратную, пока перезарядиться не успел, – сказал Квоттербек, и теперь уже с нашей стороны ощетинилась синим лучом грозная «Игла».

И снова гул захватил лес, пропахал в нем глубокую рану, повалил несколько деревьев и утих вдали.

Меня уже трясти начало от противостояния «Игл», но тут добавилась новая напасть – как сухой град, застучали вокруг щелчки обычных выстрелов. Стреляли из разболтанных стволов, но так часто и густо, что в итоге обязательно в кого-нибудь попали бы.

Я оказался на линии огня, поэтому уткнулся лицом в песок и в один момент слился с ним воедино, впечатался в рельеф с погрешностью в ноль целых ноль десятых, иначе ходить бы мне до конца дней с дыркой в голове.

Сверху летели щепа и ветки. Упало совсем рядом любовно сплетенное какими-то птахами гнездо.

Такая атака приводила меня в бешенство, хотелось встать, схватить автомат и показать недоумкам, как надо стрелять, но в глубине моего сознания еще жила капля благоразумия, поэтому я лежал тихо и только сильнее вжимался в ямку, как только песок поддавался хоть на миллиметр.

Мой шлем, приняв такие игры за чрезвычайную обстановку, с упорством истинного союзника выделял мне красным зажатого между шилдкавером и песком муравья и настойчиво брал его в таргет.

И все-таки меня задело. Неуклюжая, не отболевшая еще свое рука предательски высунулась наружу и поймала пулю ровно тем же местом, где прежде вывернуло кусок мышц сетью «Доброго». Снаряд второй раз упал в ту же воронку, и это было так больно и неожиданно, что я просто взвыл сквозь сжатые зубы и на минуту разучился дышать.

– Стоп! Дай им войти в круг.

– Раннинг?

– Воет, значит, башка на месте…

– Пятнадцать… десять… пять… Заряжайся, Лайн.

– А вот там тоже уже успели зарядиться…

– Только нам бежать некуда, а им на лески.

– Раннинг?

Да тут Раннинг, хотел ответить я, но просто валялся и хватал ртом воздух.

– Уходим, Раннинг! У-хо-дим!

Я понимал – к нам пристрелялись, перезарядились… И сейчас грохнут прицельно. Но еще я понимал, что сам загнал под это дерево полумертвую Эбу, и потому… Потому, когда снова начал набирать пульсирующей силы синий луч, я скатился вниз и нырнул в пещеру и там впечатал в стену мокрую и глупую Эбу, которая сидела в уголке и держала на руках какого-то зверька.

Взрыв раскатился прямо над нами. Я оглох и ослеп который раз за неделю, но сумел выгнуться так, чтобы закрыть Эбу от посыпавшейся сверху лавины горячего песка и кусков коры.