Солнце за нас. Автобиография

В том-то и дело, что глубоко внутри она и белая, и пушистая, и ранимая, а весь этот эпатаж — обыкновенная защита. А лучшая защита — это нападение. Германика на самом деле тонкая. Она могла заплакать в любую секунду, сказав, что любви нет, а она принцесса, и ей хочется настоящей большой и чистой любви. Светлой, платонической, чтобы прикасаться друг к другу, стихи читать… Вся эта ее внешняя агрессия была лишь защитой. Она была готова обосрать любого, послать вслух на хуй. Когда у нас случались загулы и она на кого-то наезжала, мне нередко казалось, что сейчас мне наваляют. Потому что я с ней и, значит, должен отвечать за ее слова. Реально было очково, уже порой жилы тряслись, думаю, все, надо сейчас «розочку» бить и на хуй сваливать отсюда. Но все это проглатывали и просто млели от недоумения от такой ее резкости, и прокатывало. Но патовые моменты случались, я сидел и думал: «Лера, ну что же ты делаешь! Зачем?» Вроде неплохой человек, а она его с говном смешивает. А все сидят и не знают, что делать. С одной стороны, это очень прикольно, у нас же все лживые и двуличные, никто никому никогда не скажет такого в лицо. Даже если это правда. Все друг другу улыбаются, а потом за глаза говорят: «Да он же говно полное!» А она прямым текстом выдавала — это, видать, всех возмущало, но никто не мог ничего с этим поделать. Может, кто-то и обижался. Но она жестко троллила, оскорбляла людей.

И меня оскорбляла. А как же! А так: «Ты мой мальчик, малыш, ты мой плюсик. Такой позитивный, хороший. Ты плюсик, Ромочка». Меня это не особо трогало, потому что я и без нее знаю, плюсик. Но просто когда тебе человек повторяет это несколько раз подряд, это было немного… Я понимал, что она меня троллит и мы может друг другу говорить все что угодно, потому что у нас очень теплые, близкие отношения, и со мной это не особо работало. Она знала меня как человека, ей было важно иметь такого друга. Потому что я, как ни крути, действительно плюсик и умею дружить, люблю это делать и готов помочь в любую секунду. У нас не было такого, чтобы: «Ой, я сейчас занят». Если у нее была проблема, она могла мне позвонить и сказать: «Рома, мне плохо, приезжай». И я приезжал. И она приезжала. Такая была дружба.

Однажды, пару лет назад, после очередной попойки в «Жан-Жаке», мы приехали ко мне домой. Было достаточно поздно. Что-то там пили. Она мне все плакалась, что все не так и все не то. Я говорю: «Лера, давай я тебя пофоткаю». Я зарядил фотоаппарат, она чего-то мне там параллельно рассказывала, я отщелкал пару пленок. Просто мне хотелось ее запечатлеть именно такой, какой она была в тот вечер, сделать портреты. Она была расслабленная, пьяная, возлежала на диване… Утром она проснулась в гостиной, я говорю: «Лера, у меня сегодня премия „МУЗ-ТВ“». А она такая: «О! Я очень хочу пойти, я никогда там не была! Можно мне с тобой?» Я подумал, почему бы и нет? Пошли! Она в чем была, в той одежде и пошла. Она просто не снимала ее с прошлого дня. А в холодильнике стояло шампанское… Был примерно час после полудня. Мы бухнули на старые дрожжи и стали собираться на премию в «Олимпийский». Я нарядился в какой-то пиджачок… Перед мероприятием мы заехали в магазин, где купили еще две бутылочки просекко по 375 мл, небольшие, чтобы было удобно с собой носить. И к шести часам вечера приехали вместе на ковровую дорожку. Там были «Звери», которые несколько офигели, увидеть нас таких: «О, Лера!» А еще с нами был Моня, Лерин пес. Он с нами ночевал — Германика же с собакой не расставалась. Прямо перед дорожкой мы выпили еще одну бутылочку. И там уже были с ней совершенно косые. Два таких теплых персонажа. Это был единственный раз в жизни, когда я выступал на сцене пьяным. «Звери» играли попурри на премии «МУЗ-ТВ». Я даже слова в «Дождях-пистолетах» забыл. Я был настолько угашенный, что Макс мне даже медиатор дал — свой собственный я выронил из рук и даже не заметил. Но это все Германика. Это все она!

Как-то я Леру провожал после очередной вечеринки, поехал к ней домой на «Аэропорт». Я смотрю из окна машины: «Лер, что-то странно, у меня тут студия была недалеко… О, мы туда поворачиваем. Это же прямо здесь!» Оказалось, ее пятиэтажка стояла рядом через дворик с детской площадкой. И она жила прямо напротив нашего подвала, который впоследствии затопило. Но мы ни разу с ней так и не столкнулись, не знались еще тогда. Но постоянно бывали в одном и том же месте. Помнишь, я тебе когда-то рассказывал, что часто возвращаюсь в одни и те же места, но по другим причинам? Вот это тот самый счастливый случай, я — лаки!

Кино

У меня не было минимум двух лет, чтобы пойти учиться во ВГИК или на Высшие режиссерские курсы, меня бы оттуда выгнали за плохую посещаемость. Потому что все же гастроли, работа. Как я мог пойти на дневное отделение к кому-то в мастерскую? Обучение киноискусству — серьезное занятие, а для меня это было все-таки как хобби.