Солнцеворот желаний

Я улыбнулась, кивая его словам. Ни Аксель, никто бы то ни было ещё не знают, что происходит за закрытыми дверями. Но видно, что в нём зреет подозрение. Он чувствует фальшь просто в силу своей профессии, а значит рано или поздно, Никлос уберёт его от меня в пользу более лояльного человека.

Мы подъехали к парадному входу, откуда к нам торопливо спускался привратник с необъяснимой тревогой на лице. Покинув карету, я услышала какие-то крики, доносящиеся со второго этажа поместья, от которых лицо мужчины стало максимально странным и вытянутым. Он явно не знал, что делать и как реагировать, а судя по тому, как сидит на нём новенький камзол, лишь недавно поступил на службу к семейству Адегельских.

Оглядевшись, заметила, что место совсем не изменилось с моего последнего визита. Надеюсь, сестра довольна нахождением в гостях у эльфов. Пускай там нет светских раутов и подковерных дамских интриг, лощёных кавалеров, блестящих побрякушек и шёлковых платьев с кружевами и буфами, там было нечто другое, намного более ценное, — безопасность. Для неё и для всех остальных членов семьи. И пока эльфы привечают близких мне людей, следя за моим неукоснительным исполнением договорённостей — я спокойна. И искренне надеюсь, что, когда придёт пора ослушаться короля, — они не оставят их в грядущей беде.

Над моей головой раскрывают зонтик, хотя снег так слаб, что тает на подлёте, и аккуратно, но крайне медленно, ведут к дверям. Витиеватой речью привратник говорит о несвоевременности визита, что мне здесь всегда рады, но прямо сейчас не самое лучше время для посещений, что кэрру нездоровиться, и может мне лучше передохнуть на первом этаже в гостиной с горячим чаем и десертом, а потом вернуться во дворец?..

Его пространственную и крайне вежливую речь я обрубила простейшей фразой: «Мне угодно навестить захворавшего дядю». И всё тут.

Передав привратнику верхнюю одежду, освежившись в уборной и наказав Акселю ждать на первом этаже, я, отослав дворецкого, пытавшегося помешать подняться на второй этаж прямо в объятия горевшего синим пламенем скандала, направилась прямиком к лестнице, и чем выше поднималась, тем лучше слышала суть дичайшей ссоры:

— Брось меня, ты мне здесь не нужна вместе со своей дешёвой жалостью!

— Я ни в коей мере не жалею тебя! Ты сам виноват во всём, что случилось! И охота было лезть на рожон из-за меня?!

— И чувством вины! Хватит ко мне цепляться! Убирайся ко всем морвиусам!

— Тем самым?! Может ты сам считаешь, что я одна из них?!

— Виль… проклятье, да я не то…

— Не смей так меня называть! Для тебя я кэрра Винелия Барбская и никак иначе!

— Да брось ты, Виль!

Послышался звон, что-то разбилось, а потом стало тихо. На цыпочках приблизившись к приоткрытым дверям спальни, я увидела презабавную, а оттого и странную картинку, в которой с повязкой на глазах Акрош держал в объятиях ослабшую Винелию и целовал с такой страстностью, что пали вазы и перевернулся бокал с вином, а следом попадали стоявший на полу пустые бутылки.

Пара не замечала ни звона, ни разлившегося аромата спелого винограда с алкогольным привкусом, не потянувшей свежести от раскрывшегося окна. Они вообще ничего не замечали до поры, пока Акрош не застонал со злости, отталкивая девушку и поворачиваясь к ней спиной. Он рухнул на кровать и в бессильной ярости ударил кулаком по смятым подушкам.

— Уходи, кэрра Винелия Барбская. Нечего тебе делать рядом с ненавистным калекой. Я заслужил это наказание и совсем не заслужил тебя. Уходи, пока я в силах тебя отпустить.

Винелия было дотронулась до его плеча, но он смахнул её руку и девушка вскочила, опрометью бросившись к дверям. Я только и успела, что встать за одной из них, чтобы она меня не заметила. Кэрра встала в проёме, с горьким сожалением говоря напоследок:

— Ты просто дурак, раз считаешь, что здесь я из-за вины или жалости. Но видимо иного ты от меня и не ждёшь…

Она щёлкнула каблучками и, сильно наступая на пятки, чтобы он отчётливее слышал её шаги, ушла, склонив голову и поникнув как вялый цветочек из-за скрывшегося за облаками солнца.

А он остался сидеть на месте и только продолжал без силы беспорядочно бить по подушкам. Устав, Акрош потянулся к прикроватному столику, пытаясь нащупать бутылку. От его неуклюжего движения, она упала на постель, разливая терпкое как кровь вино и мужчина выругался, а потом он просто закричал от бессилия и запустил ею в стену и, судя по следам, — это была не первая бутылка, отправленная в полёт.

Я несмело постучала в дверной проём и Акрош тотчас замер, задаваясь вопросом: «Кто здесь?» И что-то добавляя про шарлатанов, которым здесь нечего искать. Тогда я, заходя внутрь и оглядывая сонм пустых бутылок, от которых в воздухе стояло такое амбре, что даже приоткрытые окна и расставленные на подоконниках цветы, не спасали, вызывая во мне очередной приступ тошноты.