Соло для влюбленных

За дверью было тихо. Открывать никто не спешил. Лариса с испугом подумала, что Глеб мог уйти и в квартире пусто. Однако вряд ли. Она десять минут назад звонила из машины – было по-прежнему занято. Хотя почему, собственно, она решила, что если телефон занят, то Глеб обязательно дома? Сама же подозревала: аппарат сломан или выключен. И вот примчалась, даже мысли не допустив о том, что едет в пустую квартиру.

Лариса вздохнула и снова нажала на кнопку. Затем еще несколько раз. Послышался легкий шум, в замке завозились, и дверь распахнулась. На пороге стоял Глеб. Она почувствовала такую радость, будто уже не чаяла разыскать его, и то, что он стоял здесь, перед ней, было неслыханным чудом.

– Ой, это ты? – На его лице возникли удивление и растерянность. – Ты как меня нашла? Что-нибудь случилось?

– В общем, да, – Лариса сделала шаг ему навстречу. – Войти можно?

– Конечно, – он отодвинулся, пропуская ее в квартиру.

Лариса заметила, что выглядит Глеб странно, не так, как всегда. Говорит медленнее, чем обычно, вид ошалевший, будто только что проснулся. Или он действительно спал?

– Я тебя разбудила?

– Нет… а вообще-то да, – он продолжал стоять на месте, не делая попытки обнять Ларису, что тоже было странно.

В коридоре тускло горела лампа, освещая грязь и беспорядок, царившие вокруг. Дверь в единственную комнату была приоткрыта, и Лариса увидела диван, действительно разложенный, со скомканным на нем покрывалом и промятой диванной подушкой. В квартире чувствовался слабый, но приторный запах, но чего именно – Лариса определить не смогла. Возможно, так пахла затхлая, старая чужая обстановка.

Глеб в ожидании смотрел на Ларису блестящими глазами, казавшимися черными из-за расширившихся зрачков. Прядь волос прилипла ко лбу. Она дотронулась до нее, чтобы убрать. Лоб был влажный и холодный.

– Ты не заболел? – встревожилась она. – Спишь среди бела дня. Выглядишь как-то странно. Премьера на носу, Лепехова кондрашка хватит.

– Да нет, – неуверенно ответил Глеб. – Вроде здоров. Просто устал за эти дни, решил отоспаться.

– Зайдем в комнату или так и будем торчать в коридоре?

– Зайдем, конечно. Только у меня там… сама увидишь, не совсем убрано.

– Ладно, переживу как-нибудь. – Лариса взяла его за руку и потянула за собой.

Неожиданно он резко освободился и обогнал ее, точно спешил войти в комнату первым. Движения Глеба удивили Ларису – необычные, резкие и угловатые вместо привычной кошачьей пластики. В комнате действительно был настоящий бардак. На давно не метенном полу, не застланном ковром, валялись какие-то бумажки, на столе громоздились кипы газет и журналов вперемешку с апельсиновыми шкурками, покрывало на диване имело нестираный вид и местами было откровенно рваным.

Глеб поспешно подошел к столу и встал к нему спиной, очевидно, пытаясь хоть частично закрыть царящий здесь бедлам. Она тут же почувствовала острую жалость к Глебу. Кошмар, наверное, ютиться в этом логове, в грязи. Ясное дело, создать уют он не способен, как и более-менее сносно заботиться о себе. К тому же, кажется, он все-таки нездоров. Вон как глаза блестят и испарина на лбу.

Лариса сделала шаг вбок и едва не упала, споткнувшись о валяющуюся на полу телефонную трубку.

– Господи, ты с ума сошел! – Она подняла ее, вернула на аппарат. – Я тебе три часа пытаюсь дозвониться. Не видишь, что с телефоном?

– Говорю же, я спал, – все так же неуверенно проговорил Глеб.

– Тебе надо померить температуру, – твердо сказала Лариса. – Есть в этом свинюшнике градусник?

– Брось, я здоров, – он отмахнулся так резко и неловко, что задел стол. Очевидно, тот стоял на трех ножках вместо четырех, так как сильно накренился и с него все посыпалось.

– Черт! – выругался Глеб, принимаясь поднимать бумажный и прочий хлам.

– Сколько ты платишь за эту конуру? – поинтересовалась Лариса, приходя ему на помощь.

– Нисколько, – сердито пробурчал он. – Театр платит.

– Ясно, – насмешливо проговорила Лариса, – экономят на всем. Уж стол-то хозяева могли бы починить.

– Могли бы, – согласился Глеб и потянулся к газете, лежащей у ее ног.

– Да подниму я, подниму, – успокоила она его. Под газетой оказалась распечатанная пачка сигарет «Беломорканал».

– Боже мой, это кто ж курит такое? – удивилась Лариса. – Хозяева, что ли?

Глеб кивнул, продолжая сидеть на полу, напряженно глядя на нее.

– Так они тут часто бывают? – Лариса небрежно кинула пачку на стол. – Что ж не уберут как следует?

– Да ну их! – Глеб поднялся, и его лицо чуть оживилось. – Век бы не видеть этих хозяев. Достали!

– Или ты их? – ехидно спросила Лариса и улыбнулась.

– Или я, – он тоже ответил улыбкой.

– Знаешь, что касается меня, я никогда бы не сдала тебе комнату. Слишком много беспорядка.

– А что касается меня, я никогда бы не снял комнату у тебя. Зачем платить, если можно жить бесплатно?

Лариса спохватилась. Зачем она ехала сюда: чтобы снова заниматься зубоскальством? Почему она не может быть серьезной в присутствии Глеба, почему их общение – сплошная словесная пикировка, которая всегда заканчивается одним – постелью?