Соло. История щенка гиеновой собаки

Утром Ведьма вышла из норы уже похудевшая. Она ощенилась ночью, может быть даже под аккомпанемент визгливого хохота и грызни. Мы знали, что её щенята — беспомощные существа с громадными ушами, ещё свёрнутыми и скомканными, как в чрево матери,— покажутся из норы не раньше чем через месяц.

Первые две недели Ведьма почти всё время проводила в норе.

Пока остальные собаки находились поблизости, она иногда выходила наружу, но не больше чем на пять минут — видимо, чувствовала потребность защищать своих беспомощных детёнышей. Подъехав поближе, мы иногда слышали слабые звуки, издаваемые малышами; взрослые собаки время от времени стояли у норы, насторожив уши и не сводя глаз с тёмного отверстия. Наверное, они тоже слышали попискивание новых живых существ.

Когда щенкам было два дня, мы увидели, что к норе осторожно подбирается Фея. Это нас удивило. В прошлом году Фея и Ведьма были связаны тесной дружбой, но теперь, когда четыре недели назад мы встретили стаю, нам стало ясно, что дружба сменилась ненавистью — по крайней мере со стороны Ведьмы. Доминирующая сука неотступно преследовала Фею, а та всё больше пресмыкалась перед ней. Часто она ложилась в сорока-пятидесяти метрах от стаи и даже на охоте старалась держаться подальше от Ведьмы.

И вот теперь Фея не только подошла к норе, но и забралась в неё! Это было тем более поразительно, что после появления щенков в нору осмелилась войти только одна собака — это был Распутин, доминирующий самец.

За своё вторжение Фея дорого расплатилась. Едва успев скрыться под землёй, она кубарем выкатилась обратно, а вслед за ней вылетела разгневанная мамаша. Выскочив, Ведьма набросилась на Фею и стала кусать её. Через некоторое время Фея вырвалась, отбежала метров на пять и распростёрлась на земле, всем своим видом выказывая крайнюю покорность.

Но это не остановило Ведьму. Она вновь напала на Фею, укусила её, та завизжала, на шум прибежали другие собаки и всем скопом набросились на подчинённую самку. Как только Фее удалось вырваться, она удрала от мучителей и метрах в ста улеглась зализывать раны. Пострадала она, по-видимому, не очень, но была сильно перепугана.

После этого Ведьма стала ещё чаще нападать на Фею. Выходя из норы, она, как нам казалось, смотрела, нет ли поблизости Феи, и, заметив её, тут же гналась за ней, а иногда и кусала. Фея же всё больше пресмыкалась перед Ведьмой, она просто из кожи вон лезла, демонстрируя покорность, как только поблизости оказывалась доминирующая самка, но все ухищрения были напрасны и не спасали её от нападений. Нередко и остальные собаки, примыкая к своей предводительнице, дружно нападали на Фею. Брут и ещё один самец, Потрошитель, как будто пытались иногда выручить Фею, но оба они стояли на нижних ступенях иерархической лестницы, и их попытки ничего не меняли. Фея ложилась ещё дальше от логова и ещё реже общалась с остальными собаками.

Примерно раз в сутки стая уходила на охоту. Вместе со всеми, не считая первого вечера, уходил и Жёлтый Дьявол, а Ведьма в одиночестве сторожила своих малышей. Время, которое стал проводила на охоте, зависело от того, насколько быстро ей удавалось загнать добычу. Иногда собаки возвращались с набитыми животами через какой-нибудь час. Но бывало, что они пропадали всю ночь и появлялись только утром. В этих случаях Ведьма обычно ложилась у входа в нору и, завидев собак, бросалась к ним навстречу. Последние пятьдесят метров до норы охотники пробегали, виляя хвостами, и, подбежав ближе, прижимали уши и опускали головы к земле. Ведьма, повизгивая, бегала от одной собаки к другой и лизала их в губы. Как правило, каждая собака в ответ быстро отрыгивала мясо для кормящей матери. Равнины вокруг логова всё ещё изобиловали добычей, и Ведьма, несмотря на своё вынужденное дежурство возле логова, оставалась гладкой и упитанной. Её тяжёлые, набухшие соски низко отвисали, и мы не сомневались, что её малышам всегда хватало хорошего, полноценного молока.

Когда щенкам было три недели, они словно магнитом стали притягивать некоторых взрослых собак — те часто по нескольку минут кряду стояли у входа, уставясь в темноту норы. Иногда по положению ушей и хвостов этих собак я догадывался, что щенята подбирались к самому выходу и посетители могли их разглядеть. Случалось, особенно после возвращения стаи с удачной охоты, что одна из собак отрыгивала мясо прямо в пору, так что щенки могли попробовать его на вкус ещё до того, как в первый раз вышли из норы.

Брут, самец, сопровождавший Фею, когда у неё была течка, почти не отходил от логова и, как видно, был совершенно очарован щенятами. Жёлтый Дьявол тоже часто лежал возле норы — должно быть, из-за старой дружбы с Ведьмой. Но больше всех в тёмную глубину норы вглядывался один из семёрки годовалых щенков, которые оставались в стае, несмотря на то что матери с ними уже не было. Это была самка по имени Иезавель.