Соло на два голоса

– Вот ещё! Из-за этого помирать? А убивать-то за что? – Лариса смотрела на меня с недоумением, высоко подняв брови. Нет, у нас были с ней слишком разные мамы, чтобы в некоторых вещах понять друг друга. Я не уточняла, не распространялась ни о чём. Я рассуждала так: Лариска моя – удивительная девочка, умная, весёлая, красивая, её есть за что любить-обожать, вот поэтому у неё с мамой прекрасные отношения и полное взаимопонимание. Всё справедливо, не мне жаловаться на маму, скорее, наоборот. То есть, если бы такой поступок, из-за которого разгорелся тот сыр-бор, совершила я, то это было бы продиктовано исключительно моей глупостью, а Ларкин… Вот подружку мою не за что судить: она просто шутила и веселила одноклассниц. В чём же её вина? Нет, в данном случае «имели место» исключительно тупость и зашоренность завучихи, ясное дело. А Ларкина мама совершенно справедливо поставила дураков на место, заступившись за ни в чём не виноватую дочь.

Поэтому и Ларкину беременность её прекрасная мама восприняла спокойно… Впрочем, откуда я знаю, что на самом деле чувствовала эта женщина, когда всё узнала и принимала решение? Понятия не имею. Но перед всем светом она встала в полный рост на защиту дочери и громко заявила:

– Рождение нового человечка – никакое не горе. Родим и вырастим. Это будет, между прочим, мой внук, значит, я его люблю!

Угадала. Родился именно Димка, а не девочка. Моя мама пыталась даже запретить мне общаться с Ларкой, какое-то время я звонила ей скрытно и тайно бегала к ней в гости навестить и понянькаться с малышом. Это дело мне ужас как понравилось! Я вдыхала аромат крохотного человечка, и мне казалось, что это самый вкусный запах на свете.

– Анька, тебе надо своего рожать! – восклицала подруга, глядя на меня, нежно воркующую над её Димычем.

– От кого? – испуганно спрашивала я, аж отшатываясь от младенческой кроватки.

– Вот-вот, от кого… – ворчала Ларкина мама, входя в комнату с выглаженными пелёнками. – Главное, выбери, чтоб не подлец, а то всё-таки без папашки малыш-то…

– Ма-а-ам! – грозно сдвигала брови Лариска. – Будет ему папашка, вот увидишь!

Не обманула. Через два года она встретила своего Женю, и они до сих пор вместе. Красивая, счастливая, умная пара. Правда, общих детей заводить не стали… Не знаю, почему, не лезу я в эти их дела. Мы с Лариской, конечно, много друг с другом откровенничали будто бы обо всём, но, видать, обе не до конца. К примеру, она про меня кое-чего не знает. Даже больше, чем кое-чего… И сама однажды сказала мне:

– Ты, Ань, для меня во многом загадка какая-то! Ты всегда чего-то да не договариваешь. Вдруг – раз! – и замолкаешь на самом важном месте. И всё, тебя как клинит. Не доорёшься… Не замечала?

– Не замечала, – пожимала я плечами. – Если замолкаю, значит, неважно, можно пренебречь.

– Нет, важно! – трясла головой Ларка. – Раз клинит, значит, важно. Но ты не хочешь почему-то… – эти слова она произносила печально. – Дело твоё, конечно… Но я тогда тоже не буду с тобой откровенна до донышка, вот! – в этот момент подруга была похожа на обиженную маленькую девочку, с которой подружка не поделилась секретиком. Было так забавно, что я захихикала и опять пожала плечами. Ларка как-то странно на меня посмотрела тогда и вдруг тихонько произнесла:

– Ты непонятная, Аня. Иногда мне кажется, что я тебе зафигом не нужна, ты меня совсем не любишь. И мне так часто казалось все эти годы…

Любила ли я Ларку? Люблю ли я её? Не знаю. Не знаю! Я не знаю, умею ли я вообще любить. Любить так, как этого хотят от меня люди. Мне казалось, я обожаю свою дочку Сашеньку, и я обожала её! Когда она была маленькой, я была из разряда сумасшедших мамаш, я квохтала над ней, как глупая курица. Это разве не любовь? Любовь же. Но когда она выросла… Я без неё МОГУ! Однажды в детстве я услышала такое определение любви: любишь – это значит не можешь без человека. Я могу без Сашеньки. И я могу без Ларки. Значит – не любовь? Говорю ж: не дано мне, видимо, ни быть любимой, ни любить.

После того, как не стало папы, я, наверное, навсегда распрощалась с самой возможностью постичь и понять это чувство. Так мне кажется.

Второе замыкание у меня случилось как раз по поводу Ларки. Помню, на следующий день после скандала с Лёшкой и своего первого замыкания я позвонила подруге и, сквозь слёзы, рассказала ей про дикую сцену в моём бывшем доме.