Соломея и Кудеяр

Стоящие округ бояре восхищенно охнули, в свите Великой княгини кто-то завистливо фыркнул, еще кто-то одобрительно защелкал языком.

Княжна Шуйская опустила глаза, провела по оплечью ладонью – и лицо ее расправилось, смягчилось.

– Ох, погубишь ты меня, добрый молодец! Век от позора не отмыться. – Она опустила ладонь, крепко взяла князя за руку. – Ну пойдем, коли первый начал…

* * *

Чем развлекались весь день княжна Шуйская и лучший русский воевода – так и осталось неведомо, однако же вечером Анастасия Петровна ко службе все-таки вышла и даже ухаживала за Великой княгиней на ужине, накладывая и пробуя копченую белорыбицу и тушеные щечки судака, сыто и сладкое вино. Государыня кушала без настроения, и потому кравчая заподозрила:

– Уже не серчаешь ли ты на меня, Елена Васильевна, что отвлеклась ненадолго на мысли иные, не служебные? – Княжна чуть помедлила, ожидая ответа, не дождалась, но все равно продолжила: – Однако же поверь, государыня, даже в отдыхе о долге своем я не забываю. Так вина нового фряжского, что тебе так понравилось, мне еще бочонок доставили, а также специально для отдыха твоего книгу заказала я еще месяц тому. Чудеснейшая «Повесть об Акире Премудром», с приключениями, мудростями и картинками, о персах и египтянах повествующая. Коли пожелаешь, Елена Васильевна, слуге я велю в покои твои сии предметы принести. Кубок вина и книга интересная перед постелью зело душу утешают и сну крепкому благоприятствуют.

Елена Васильевна презрительно хмыкнула, неспешно накалывая щечки судака на острие ножа. Однако спустя несколько мгновений вдруг с интересом приподняла голову:

– Слугу пришлешь?

– То не из лености моей, государыня, – поспешила оправдаться кравчая. – Книга тяжела, да стол для нее надобен, и вино еще. Тяжелое оно все. Для работ таких я холопа крепкого подле себя держу.

Великая княгиня промокнула губы и с любопытством глянула на Анастасию Петровну.

– А желаешь, я сама тебе перед сном почитаю? – предложила княжна.

– Приключения персов и египтян?

– Персов в Египте, – уточнила кравчая.

– Интересная, должно быть, история, – заколебалась государыня и махнула рукой: – А ладно, побалуюсь! Распорядись, пусть слуги все потребное в опочивальню доставят. Перед сном сказку послушать забавно получится.

Княжна согласно поклонилась.

Остаток дня государыня посвятила выслушиванию жалобщиков, сетующих на Кирилло-Белозерскую обитель, что отнимала у крестьян ловы на Шексне, присылая целые бригады насельников, не пускающих местных жителей к собственным сетям.

– На тебя одна надежа, матушка, – кланялся седой курчавый коротышка в сереньком кафтанчике. Говорил он один, однако же пробились ко двору больше десятка обиженных. – Государю не поклониться, занят больно. Воеводы, знамо, приезжают, уезжают. Не ведают они, чья отчина по берегам значится. В приказе же Поместном у игумена везде родичи…

– Я поговорю с мужем своим, крестьянин, – пообещала Великая княгиня. – Княгиня Гончарова по просьбе моей росписи поднимет, кто тягло в годы прежние за места эти платил. Коли вы, то на обитель штраф наложен будет.

– Благодарю, матушка, век за тебя бога будем молить, – попятились просители.

Юная государыня милостиво улыбнулась…

Вот она, власть настоящая! От нее, Елены, зависело, вернется ли достаток в дома этих жалких смердов или по миру они с сумой отправятся. Их судьба, их жизнь. От мановения ее тонкого белого пальчика…

– На обитель Белозерскую часто жалуются, – поведала упитанная и рябая пошехонская княгиня, даже ко двору приходящая в сарафане из домотканого полотна и в набивных платках. – Ей на пару дней лов кто из бояр пожалует за-ради поминок али крестин, они же зараз навечно сесть норовят! Между тем с обители тягла нет никакого, смерды же по возку в месяц с каждого лова оброк привозят. Казне убыток от самовольства монашеского, боярам убыток…

Похоже, убыток главный причинялся все же не казне, а небогатому поместью Гончаровых. Потому-то княгиня и смогла просителей аж в самый Кремль провести, к ногам государыни.

– Пусть подьячий приказа Поместного выписку по ловам сим сделает, – распорядилась Елена Васильевна. – И за каждый захват незаконный по рублю штрафа на обитель наложит. Дабы впредь неповадно было казну разорять.

Ей нравилось решать, судить, приказывать. Нравилось ощущать, как каждое слово ее приводит в движение десятки, сотни людей, направляет их планы, помыслы. Нравилось чувствовать себя правительницей. Жаль, не так часто сие удавалось. На Руси во первую голову с бедами всеми обращались к мужчинам. И токмо если к Великому князю и свите его достучаться не удавалось, иногда вспоминали, что есть еще и государыня…

– Хватит на сегодня! – поднялась со своего кресла Елена. – Притомилась я! В опочивальню ведите…

Свита засуетилась, выстраиваясь по сторонам от госпожи, семеня от нее справа и слева. Кто-то забежал вперед, распахнул перед ней двери в покои, затем в опочивальню. Тут же склонились в поклоне находящаяся здесь кравчая и здоровенный детина в серой полотняной рубахе, с красной веревкой на поясе вместо ремня.