Соломон Крид. Искупление

Вытащив из-под сиденья свой М-60, Сердо первым выскочил наружу и снова начал изображать завзятого спецназовца. Следующим вышел Тио, не глядя на то, вылез уже Мигуэль или нет. Тио подошел к двери станции, распахнул ее, впустив солнечный свет в тесное пыльное нутро дома.

– Выньте из багажника вещи и дайте мне ключи, – велел Тио, шагая внутрь и сдвигая большой пенопластовый ящик.

Под ним обнаружился люк. Затем Тио направился к хибаре, на ходу приняв протянутые Мигуэлем ключи.

Когда Тио был уже в нескольких футах от крыльца, хозяин открыл дверь и выглянул из темноты за ней, словно потерянная душа из ада.

– Знаешь меня? – спросил Тио.

Мужчина резко кивнул, не спуская с гостя скорбного взгляда. Наполняющий его страх показывал: да, этот человек знает в точности, кто перед ним.

– Бери ключи и езжай! – велел Тио, протягивая их. – И никогда не возвращайся сюда. Никогда! Понял?

Мужчина снова кивнул. Он взял ключи и на минуту исчез внутри, оставив дверь открытой. В доме не было почти ничего. Стол, два стула, кушетка у стены с грудой одеял у края, плита со старомодным кофейником на ней, пятигаллонная канистра для бензина с отрезанным верхом и кучей торчащих из нее сухих веток мескита.

Мужчина появился, держа в руках потертую брезентовую сумку, куда на ходу запихивал айпад – единственное, что выдавало доход и образ жизни хозяина туннеля. Он молча прошел мимо Тио и направился к джипу. Мигуэль и Сердо застыли в нерешительности, не понимая, что делать. Тио мотнул головой – мол, стойте. И сам не шевелился, наблюдая, как пропыленный невзрачный мужчина закрывает багажник, обходит дорогущий джип, садится в водительское кресло и заводит мотор.

Джип сдал назад от насосной станции, затем поехал, описывая широкий круг, к проселку, по которому приехали Тио с охранниками. Хозяин туннеля жил здесь, наверное, годы, но уехал по одному слову Тио и даже не оглянулся. В этом было что-то сильное. Освобождающее.

Едва Тио шагнул в дом, как жара, будто мягкий кулак, стиснула тело. Отодрав полосу от одеяла, Тио поспешил наружу, на ходу оборачивая ее вокруг руки, и направился к насосной станции, размышляя над словами, сказанными хозяину туннеля: «Никогда не возвращайся сюда. Никогда!»

Он вошел в помещение станции, открыл крышку люка. Автоматически зажглись огни, освещая крашеные бетонные стены широкого туннеля. Там находилась гидравлическая платформа достаточной ширины, чтобы на нее можно было погрузить тонну. Мигуэль взгромоздился на нее, пока Сердо передавал вытащенное из джипа.

Тио окинул взглядом землю, которой управлял и распоряжался гораздо разумнее и эффективнее любого правительства. Это было его королевство, а он был здесь истинным королем. Хотя никогда не ощущал себя таким свободным, как сейчас. Вспомнилась вдруг популярная песенка, которую пели в дни его детства. Что-то о свободе, которая на самом деле наступает, когда больше нечего терять. Тио ощущал себя именно так. Потеря сына его освободила. Больше нечего терять. Он обернулся и бросил прощальный долгий взгляд на страну, которую больше не увидит.

«Никогда не возвращайся сюда».

Чертовски верно!

Затем спустился в люк и шагнул в туннель, ведущий в США.

49

Соломон соскользнул с коня, прислушался к скрипам и шорохам остывающих после дневной жары строений ранчо. Ранчо состояло из трех длинных сараев и большого деревянного жилого дома, построенных вокруг внутреннего двора. В доме, казалось, никого не было. Подвязанные черные занавески на окнах, за стеклами – темные комнаты. Белая краска оконных рам истерлась и облупилась от непогоды.

Тишину нарушил шелест мягких крыльев. Стервятник уселся на крышу насосной станции в углу двора. Ветер шевелил перья птицы, заставлял вращаться лопасти ветряка над станцией – медленно, скрипуче. Все прочее замерло в молчании. Стервятник сложил крылья, склонил голову набок, глядя на сарай, примыкающий к дому.

– Я тоже слышу запах, – пробормотал Соломон, направляясь к двустворчатой двери сарая.

Подвешенные на массивных стальных петлях створки были чуть раздвинуты. Запах крови шел из щели между ними. Сириус подошел ближе к коралю, где вздрагивали и нервно поводили головами другие лошади, – белого жеребца запах сена и воды влек так же сильно, как его наездника и птицу – запах крови.

Солнце раннего вечера уже окрасилось оранжевым, разлило алое сияние по стенам, словно сквозь них просочилась кровь. Соломон остановился перед дверями и всмотрелся в сумрак за ними. Там пыльную темноту протыкали снопы света из люков в крыше, обозначая контуры стойл с кормушками на высоте человеческого роста и стоящий слева выцветший синий грузовичок, сильно пахнущий машинным маслом и сеном. Те же самые запахи, что оставил непрошеный гость в доме Холли Коронадо. Значит, разворотивший дом прибыл отсюда. И наверняка был из самых доверенных лиц городской верхушки. Не иначе сам Такер.

Мягко захлопали крылья. Влекомый запахом крови, стервятник слетел с крыши и примостился ближе. Птица вовсе не боялась Соломона, словно видела в нем сородича.