Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

— Как же так… — Тюрин сжал кулаки. Почувствовал, что великое открытие уплывает из рук. Но потом приободрился. Понял, что первооткрывателем таинственного племени запишут его наравне с Корчагиным.

— Я знаю, что карту и рисунки газете отдал ты, — Толжанай по-прежнему не поворачивал головы, но все поняли, что его слова обращены к Сергею Николаевичу. — Саян-мерген многое знает. Я говорил с ним. Он тоже предчувствует, но ещё не уверен. Я тебя не виню, чужак. Так было начертано. Олохой говорил. А я его услышал.

— Чего же ты от нас хочешь? — удивился Сергей Николаевич.

— Я знаю ваш мир. И готов в нём жить. Я не могу уйти к Матери.

— Почему?

— У дорго не должно быть детей.

— Ты же говорил, тебе всё осталось от отца, а тому — от твоего дедушки…

— У дорго не должно быть детей по крови. Только дети по знанию — дети, отмеченные Олохоем. Дети, узнавшие Мать. У дорго нет семьи. Но у Толжаная может быть жена, может быть дочь.

— Не понимаю…

— У тебя там, в нашем мире, появилась женщина? — догадался Тюрин.

— Моей дочери два года. Мать не пустит дорго к себе. Она всё видит. Я не сказал Олохою. Никто не знает. Даже гускун. Я буду один. Урух-Далх уйдёт, а я останусь.

— Ты говоришь это так спокойно, без сожаления… — удивилась Марина Викторовна.

— Мы все знали, что это случится. Много веков мы охраняли свой дом. В последние годы становилось сложно. Всё больше людей шли в горы. И саян-мерген дважды ошибся. Но нам не страшно. Люди могут думать, что загнали нас в тупик. Но мы только живём на пороге нашего дома. Он и далеко, и близко одновременно. Исход будет кратким.

— А ты?

— А я пойду с вами. Проведу вас через горы. И буду жить с дочерью и с женщиной из вашего мира. Она меня ждёт. Но мне нужны деньги.

— У тебя есть золото, — заметил Сергей Николаевич. — Ты мог бы забрать…

— Оно принадлежит Матери, как и всё в этой долине. Я не прикоснусь к нему для себя. Но вы поможете мне. Я знаю, вам нужны истории. Вы заплатите, а я расскажу всё, что знаю.

— И про Книгу судеб? — вкрадчиво спросил Тюрин.

— Всё расскажу. И даже приведу сюда людей. Мне будут платить, а я буду говорить. Это поможет мне в вашем мире.

— Ты не хочешь брать золото, но готов открыть все тайны своего племени? — Сергей Николаевич видел, как раскраснелся Тюрин, как отчаянно делает ему знаки замолчать, однако не мог не спросить об этом.

— Когда Урух-Далх уйдут, это уже будет неважно. Всё станет словами. А слова — как песок. Их разносит ветер. Олохой уведёт детей к Матери. К ней уйдёт всё, чем мы дорожили. У меня останутся только слова. Их я готов продать, как раньше продавал золотые камни. Для нас слова ничего не стоят, но в вашем мире они ценятся больше всего.

— Что же тут останется?

— Когда я приведу сюда людей, не будет ни Олохоя, ни Урух-Далх, ни Священной горы Ыдык-Таг. Будут просто горы. Будут покинутые пещеры и следы ушедших Чёрных медведей. Пещеры будут пусты, но ваши люди удовлетворятся. Они не станут искать путь Домой. Мать их всё равно не пустила бы.

— И много тут урухов? — спросил Артём.

— Много.

— Где же они прячутся?

— Мы не прячемся. Мы живём.

— Я не видел ни хижин, ни землянок…

— Долина священна, урухи тут не селятся. Мы живём в пещерах. В глубоких больших пещерах. В долине говорим с Матерью. А в лесах вокруг Ыдык-Таг даже не смеем прикоснуться к земле. Там урухи поднимаются на деревья. И лишь тот, кто умирает, опускается в Священную рощу, чтобы почувствовать дыхание предков.

— Невероятно… — прошептал Тюрин и принялся рыскать по карманам жилетки, надеясь найти блокнот и скорее записать всё, что услышал. Но ни блокнота, ни ручки у него не было.

— Урух-Далх унесут последнюю тайну Древней земли. Но люди не опечалятся. Они давно забыли о ней. Наш мир начнёт последнюю жизнь. А Мать в великом одиночестве будет вспоминать, каким он был прежде.

— Это что, конец света? — улыбнулся Сергей Николаевич.

— Мир не изменится, — тихо ответил Толжанай. — Но люди останутся одни. Мать вспомнит о том, кто она. Третьего пробуждения не будет. Эта эпоха закончится.

— Ничего не понимаю… — мотнул головой Сергей Николаевич.

Тюрин презрительно посмотрел на своего друга. Артём подумал, что профессор и сам ничего не понимает, но ему, как сказал Толжанай, достаточно слов. Он получил свою историю, а то, что это — шелуха от давно созревшего и ему недоступного плода, Тюрина не волновало.

Урух неожиданно повернулся к юноше. Долго и настойчиво смотрел на него через узкие прорези глазниц. Наконец промолвил:

— Пора идти.

— Они ушли? — Сергей Николаевич высунулся из-за камня, посмотрел в сторону пещеры.

— Нет.

— То есть как?

— Они остались на месте, — спокойно ответил Толжанай. — Но больше нельзя ждать. Мы теряем время. Предстоит большой путь. Саян-мерген не спит. Он ещё не знает о том, что Исход близок, и сделает всё, чтобы вас остановить.

— И ты нам поможешь?

— Помогу.

Марина Викторовна приблизилась к уруху. Положила ему руку на плечо:

— Простите нас.

— Марин, ты чего? — удивился Сергей Николаевич.

— Вы не виноваты, — мягко ответил Толжанай. — Так должно было случиться. Если б не вы, были бы другие.

— Марин…