Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

Впереди темнота была разбавлена слабым свечением. Беглецы ободрились. Решили, что выход близко, и пошли чуть быстрее. Не думали ни про летучих мышей, ни про острые камни под ногами.

Тоннель окончился, массивным пандусом вывел в просторный зал.

В центре зала виднелась каменная площадка. Она была освещена. Свет разлинованными полосами опускался от высокого свода. В нём, судя по всему, была щель, выводившая наружу, сквозь толщину всей горы. В самом зале освещение оставалось тусклым, пограничным между сумраком и тьмой, а вверху, возле щели, было почти по-дневному светло.

— Смотрите! — Артём взял у отца фонарь. Включил его и посветил себе под ноги.

Пол был усыпан мелкими красно-чёрными камушками. Юноша присел, чтобы лучше их разглядеть, и понял, что это — божьи коровки. Сотни, тысячи божьих коровок, лежавших по всем углублениям между камней. Самые разные: чёрные с жёлтыми пятнами, красные с чёрными пятнами, с крупными пятнами и пятнами, похожими на след от иголки. Среди божьих коровок тёмными островками возвышались чернотелки.

— Невероятно, — прошептал Тюрин.

— Да, — согласился Артём. — Откуда их здесь столько?

— Да нет же, — профессор выхватил у юноши фонарь и, неловко спотыкаясь о выщерблины, побежал в сторону.

Артём только сейчас разглядел, что стены пещеры чем-то украшены. Когда Тюрин навёл на них фонарь, все увидели гигантское полотно разнообразных охристых рисунков. Они покрывали стены от пола до свода.

— Грандиозно! Просто грандиозно! — шептал профессор. — Сколько деталей! Какая восхитительная архаика! И какие точные, подробные… Так не бывает…

— Да, сюда бы с фотоаппаратом прийти, — вздохнул Сергей Николаевич и с сожалением посмотрел на сына. Он так и не простил ему расставание с камерой, до сих пор считал, что тогда можно было устроить побег с меньшими жертвами. — И флаг здесь повесить. «Пайплайн ВостСибСервис». Митрохин был бы доволен…

— Мишань, нам нельзя задерживаться, — позвала Марина Викторовна. — Нужно идти.

— Подожди, подожди, — затараторил профессор. Не мог оторваться от открывшейся ему картины. — Ты даже не представляешь, насколько эти петроглифы древние! Быть может, их сделали ещё в расцвет глазковской культуры. Но это невероятно! Такого не может быть… Им не меньше тысячи лет, но ведь считается, что тогда в этих местах ещё не было развитых племён…

Сергей Николаевич петроглифами, какими бы красивыми и сложными они ни были, не интересовался. Ему важнее было обойти зал в поисках выхода. Выходов оказалось сразу пять, не считая тоннеля, из которого пришли беглецы. Это значительно осложняло их задачу. Куда идти дальше, было непонятно. Сергей Николаевич решил пока что оставить всех в зале, а сам отправился осмотреть начало каждого из выходов, надеялся найти там хоть какую-то подсказку.

— Видишь? — Тюрин указывал Артёму на разные части стены, впрочем, больше говорил для себя, чем для юноши: — Здесь говорится о сотворении мира. Как необычно… Вечный народ, путешествующий на зайцах.

— Звучит глупо, — признался Артём.

— Нет, что ты! Это восхитительно. Они пришли из бездны тьмы. Тут ведь вся их космогония! Никогда ещё не видел столь продуманной и сложной системы!

— Вечный народ, путешествующий на зайцах, — это продуманная система? — удивился Артём.

— Прекрати! Ничего ты не понимаешь! — неожиданно зло, почти отчаянно крикнул Тюрин и тут же притих, с дрожью восторга осматривая древние картины.

Юноша больше ни о чём не спрашивал профессора, хотел помочь отцу в поисках выхода, но задержался, когда Тюрин вновь начал говорить вслух:

— Феноменально… Вот Уш майгак, Три маралухи. Созвездие, которые мы называем Поясом Ориона. Вот Семь великих кровей, пролитых Вечных народом. Чеди-ган. Мы называем их Большой Медведицей. Какая точность! Расписано всё Небесное дно. Вот только странно…

— Что?

— Земля. Она тут нарисована пружиной… Нет, если уж говорить точно — в виде спирали, уводящей вглубь мрака. А в основании — Ыдык-Таг.

— Священная гора? — Артём вспомнил рассказ Толжаная.

— Да… Как странно. Смотри. Тут не одна Земля, а целых три! Или… Да нет же, Земля одна, а это — её история. Первая эпоха, вторая… Великий странник покинул обитель вечного народа. Отправился вглубь темноты. И создал планеты и звёзды. Создал спиралевидную Землю, где поселился сам. Это первая эпоха. У Земли — три Луны. А Странник… Не знаю, что это значит. Ворон на камне, перевитом плющом. Умер? Уснул? Не понимаю. А вот вторая эпоха. Земля всё ещё завита в спираль, но Луны уже две. Появились люди, а среди них родилась Мать урухов. Как интересно. Они почитают не Создателя, а его любимое порождение… Вторая эпоха заканчивается, когда Мать разбивает камень, на котором сидел ворон, что бы это ни значило… Третья эпоха. Наши дни. Земля стала обычной планетой, а Создатель её покинул. Осталась только Мать. И она… опять чёрный плющ. Что же он символизирует? И плющ растёт из корней Священной горы. Удивительно! Ты понимаешь, что это значит?

— Если честно, не очень.