Соловей Разбойник, остров Буян и Крым

Рис.200.Поклонение Волхвов. Здесь Волхв Мельхиор — женщина. Eusebio de Jacopo di Cristoforo, detto da San Giorgio. Якобы 1505 год. Италия, Перуджа. Galleria Nazionale dell' Umbria. Фотография 2019 года.

Рис.201.Фрагмент. Волхв Мельхиор — женщина.

Глава 7 Былины сообщают, что поле Куликово было на территории Москвы. Попытки Романовых переписать историю. В частности, они очернили Годуновых.

1. Былина романовской эпохи уверяет нас, будто капризный Иван Грозный хотел убить своего сына Федора Ивановича, но благородный Никита Романович спас царевича. При этом Годуновы, дескать, были плохими, изменниками.

1.1. Суть былины.

Костяк былины «О Грозном царе Иване Васильевиче» таков. Иван Грозный на пиру провозгласил, что он истребил измену в Москве и скоро поразит измену в Новгороде. На это его старший сын Иван Иванович заявляет, что этого царю сделать не удастся. Поскольку-де, сейчас и здесь за царским столом сидит великий изменщик (предатель), который помешает царю. Иван Грозный требует назвать его имя. После недолгих колебаний Иван произносит имя своего младшего брата Федора Ивановича — второго сына Ивана Грозного, и обвиняет его в измене царю. Царь приходит в ярость и вызывает палачей, чтобы казнить Федора. Но палачи не осмеливаются убить царского сына. Соглашается только Малюта Скуратов (Скурлатов). Он хватает Федора и ведет его к плахе.

Молодая царица — Настасья Романовна (Романова), мать Федора, приходит в ужас и бежит по Москве к своему брату Никите (Миките) Романовичу, умоляя спасти сына. Тот соглашается, настигает Малюту Скуратова с Федором и убивает Малюту. После этого Никита Романов прячет спасенного Федора у его матери Настасьи. Через некоторое время Иван Грозный раскаивается в своем опрометчивом решении и говорит Никите Романовичу, что осыпал бы сына Федора благодеяниями, если бы тот был жив. На что Никита тут же приводит к нему живого Федора. Царь Иван счастлив, целует сына Федора, и предлагает Никите Романовичу в награду все, что тот пожелает. Однако Никита просит немногого: пожаловать его Никитиной вотчиной да так, чтобы если кто угнал коня или увел чужую жену, и пришел в Никитину вотчину, с того обратно ничего не взыскивать. Царь соглашается. Конец былины [112:5], с.172-177.

1.2. Былина уверяет, что Годуновы — изменники, а Романовы — хорошие.

Известно много вариантов этого рассказа, но все они в принципе говорят одно и то же, за исключением отдельных деталей. Но некоторые детали весьма интересны. Например, по старой версии у Кирши Данилова, царь Иван Грозный на пиру похваляется и хвастается, что он истребил измену в Киеве, в Новгороде, взял Рязань и Астрахань. Но тут неожиданно Федор Иванович разрушает пафос речи Царя, заявляя, что в каменной Москве измена все еще не истреблена. При этом Федор указывает на ТРЕХ ГОДУНОВЫХ, объявляя их изменниками. Иван Грозный требует подробностей. Федор в ответ указывает Царю, что тот сам привечает Годуновых, пьет и ест вместе с ними, то есть как бы заодно с ними. Иван Грозный возмущен этими словами сына и приказывает казнить его. Дальнейшие события мало чем отличаются от уже описанных выше. Процитируем этот вариант, называемый так: «Никите Романовичу дано село Пребраженское».

«Прогласил в палатах Царевич молодой, что меньшой Федор Иванович: «А Грозной Царь, Иван Васильевич! Не вывел измены в каменной Москве; что есть у нас в каменной Москве, что три большие боярина, а ТРИ ГОДУНОВЫ ИЗМЕННИКИ». — За то слово Царь спохватается: «Ты гой еси, чадо мое милое, что меньшой Федор Иванович! Скажи мне про трех ты бояринов, про трех злодеев изменников: перваго боярина в котле велю сварить, другаго боярина велю на кол посадить, третьяго боярина скоро велю сказнить». — Ответ держит тут Царевич молодой, что меньшой Федор Иванович: «А грозной Царь, Иван Васильевич! Ты сам про них знаешь и ведаешь, про трех больших бояринов, ПРО ТРЕХ ГОДУНОВЫХ ИЗМЕННИКОВ; ты пьешь с ними, ешь с однаго блюда, единую чару с ними требуешь».

То слово Царю не взлюбилося, то слово не показалося, не сказал он изменников по имени; ему туто за беду стало, за великую досаду показалося; скричал он Царь зычным голосом: «А есть ли в Москве немилостивы палачи? Возмите Царевича за белы ручки, ВЕДИТЕ Царевича со Царского двора, за те ЗА ВОРОТЫ МОСКВОРЕЦКИЯ, ЗА СЛАВНУЮ МАТУШКУ ЗА МОСКВУ ЗА РЕКУ, ЗА ТЕ ЖИВЫ МОСТЫ КАЛИНОВЫ, К ТОМУ БОЛОТУ ПОГАНОМУ, КО ТОЙ КО ЛУЖЕ КРОВАВЫЯ, ко той ко плахе белодубовой» [112:2], с.327-329.