Соловьиная песнь (СИ)

Потому Мэри, никогда не любившая перемывать чужие кости, стала прислушиваться к сплетням и даже прибавлять что-то от себя. Вскоре она узнала подноготную почти всех обитателей трущоб, но о малыше Амстердаме никто не знал больше того, что он сам о себе рассказал. Известно было, что все свое детство и добрую часть юности он провел в исправительном доме Хеллгейт, а раньше был беспризорником и, видимо, потерял родителей. Участь, прямо скажем, нередкая. Мэри хотела напоить его дружка, Джона, потому что тот явно знал больше, но воришка сторонился и как бы даже опасался ее. Девушка презрительно щурилась, глядя, как парень избегает ее. А ведь Мэри в отличие от Бестии, с которой водилась, не несла в себе никакой прямой угрозы. Иногда из-за нее дрались, но это не в счет. Девушке, конечно, не приходило в голову, что Джон вообще чувствует себя неловко в обществе девиц. Особенно рыженькой Дженни. О да, Мэри видела, как он на нее смотрит, как пес на хозяйку. Та тоже была как бы личным неприятелем мисс Грей. Все в ней, в этой потаскушке, сверкавшей своими юбками направо и налево, раздражало Мэри. Она считала, что не выносит Джен на дух исключительно из-за личных качеств последней, но на самом-то деле в ней говорил обыкновенный дух женского соперничества. Мэри знала, что раньше у них с Биллом что-то было и пристально следила за тем, чтобы прошлое оставалось в прошлом. А так, в общем, они с ней были очень похожи по духу.

Дженни же чувствовала к новой ученице Мясника более слабую неприязнь и даже жалость, видя в ней себя из давних, но все еще свежих в памяти времен. Узнай Мэри, что именно она посмела испытывать к ней жалость, она бы, несомненно, выцарапала глаза Эвердин прежде, чем успела бы хорошенько все обдумать. Но все же в списке неприятелей Мэри первое место занимал Амстердам, неизвестно почему так неполюбившийся Птичке.

Подкрепило эту одностороннюю вражду еще одно обстоятельство.

========== Удар за ударом ==========

Мэри, решившая сделать перерыв и уделить время светской жизни, дня два разъезжала по гостям. Она поняла, что ее принимают достаточно холодно и спешила исправить дело, заверяя, что была тяжело больна, крайне переживает за войну, за общее дело, отмену рабства и все такое прочее. Женское, мол, здоровье, очень хрупкое, как хрусталь. А дамы послушно кивали головами, проникнувшись ее доводами, ибо любили тешить себя мыслью о том, что каждая порядочная северянка не хуже конгрессмена, ее тоже заботят беды страны. Мэри ходила с козырей и, вовремя вернувшись в свет, пресекла зарождающиеся слухи о себе.

Вечер же мисс Грей решила провести у мистера Хэмпстеда, известного демократа, частым гостем у которого был мэр Твид. Чиновника она, кстати говоря, частенько видела и в менее солидных заведениях. Политик не сильно скрывался, наведываясь со своим помощником к Биллу по принципу «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Как-то раз даже целовал руку, как он выразился, милейшей спутнице мистера Каттинга. Но едва ли политик узнавал Мэри здесь. У человека в здравом уме не может возникнуть даже мысли, что леди с изысканными манерами и дерзкая красотка, вертящая нож в непокрытой ручке, может быть одним и тем же человеком, пусть даже эти две будут похожи, как две капли воды. Потому, собственно, Мэри не боялась быть раскрытой. Никто просто не мог сопоставить один ее образ с другим. Они были противоположны. Чем больше эта уверенность подкреплялась, тем развязнее вела себя Птичка, потеряв страх и инстинкт самосохранения, ощутив на губах приторно сладкий вкус безнаказанности.

Мэри попивала чай, мило беседуя с миссис Хэмпстед, сухощавой бледной дамой, относившейся к правилам этикета с уважением не меньшим, чем к священному писанию. Мэри, как могла, сражалась на два фронта, вела свой женский разговор о дочернем долге, периодически поддакивая вещавшей миссис Хэмпстед, которая решила поучить юную леди жизни, а также слушала, о чем на противоположном конце стола разговаривают джентльмены, предмет разговоров которых обыкновенно оказывался в сто крат интереснее.

— Вы слышали, мистер Нельсон, что вчера вечером на постановке Хижины дяди Тома случилось кое-что необычное? — заговорщицким тоном рассказывал мистер Хэмпстед. — Вот наши братья-демократы и доигрались в гостеприимство. Бьют-то наших союзников.

— Кого бьют? О чем Вы? Не томите, — заинтригованный, раздраженно ответил ему Нельсон. Птичка в свою очередь тоже навострила уши.

— Странно, правда странно, что Вы не в курсе, — смаковал новость хозяин дома, упиваясь своим знанием. — Кажется, весь НьюЙорк гудит. Было организовано покушение на знаменитого Уильяма Каттинга.