Соловьиная песнь (СИ)

Было душно из-за обилия пришедших на праздник людей. Мэри перекинулась парой слов с Биллом. Его вид совсем не понравился девушке. Достаточно хорошо изучив повадки Мясника, она поняла, что его что-то беспокоит. Человеку не приближенному, не доверенному, было невдомек, потому что он выглядел так же уверенно и угрожающе, как и всегда. Но Билл сильнее хромал, чем обычно, а взгляд его надолго задерживался в определенной точке. Мэри знала, что событие такой значимости должно привести его в хорошее расположение духа, но оно было подчеркнуто хорошим, излишне наигранным. Кажется, он скрывал злость. Но на кого? У Птички не оставалось времени узнать, потому что представление вот-вот должно было начаться, а она не хотела отвлекать его от дел. Если бы Билл желал поделиться с ней чем-то, он бы, несомненно, уже сделал это. Девушка решила не лезть и наблюдать за его поведением дальше, насторожившись.

Мэри взяла какое-то пирожное с подноса и пристроилась поближе к сцене, отпихнув нескольких мужчин на правах невысокой девицы, которой ничего не видно из-за их треклятых голов. Пирожное оказалось достаточно вкусным, но чего-то в нем не хватало. «Китайцы, наверное, готовили, им никогда не понять нашей культуры», — рассудила она. Ее окружали мужчины и женщины, в основном привычные для нее лица Коренных и подконтрольных им банд. Она заметила и Бестию, хотя не думала, что та придет. Но, видимо, каждый уважающий себя житель Пяти углов обязан был прийти сюда. Причем не только уважающий себя, но и уважаемый другими. Уличного отребья здесь не было. Также девушка поймала взглядом предводителя Таммани-холла в окружении нескольких помощников. «Ну и ну, он ведь даже не стесняется своих связей. Чертовы политики…» — хмыкнула Мэри себе под нос, уловив краем уха какую-то похабную шутку. Кроме Твида здесь присутствовало еще несколько полуприличных горожан, не очернивших публично свою репутацию.

На самом деле, джентльменам это было куда проще. За мужчинами никогда не было такого тотального контроля в обществе. Не пойман — не вор. Толки, конечно, имели место, но не слишком-то распространялись. Да и потом, кто сейчас не дружит с Биллом и его улицами? В тяжелые времена связь с преступностью стала для чиновников делом выгодным и, конечно, порицалась, но не так, как воровство в огромных масштабах. Этим тоже, кстати говоря, славились местные держатели власти, в частности — Твид, но такие уж времена. Как никак — война. Потому народ закрывал глаза на выходки обнаглевших демократов. Мэри с презрением смотрела на китайцев. Не потому, что они узкоглазые, а потому, что они извращают свои традиции в угоду посетителям Ласточкиной пагоды. Разве им не стыдно выполнять функцию обезьянок, забавляющих толпу? Видимо, у здешних китайцев напрочь отбито чувство собственного достоинства, раз они терпят все унижения, продают своих женщин и всячески ублажают белых, решивших, что любая их прихоть — закон, возомнивших себя хозяевами этих земель. Будь то даже паршивый ирландец, набивший карман ворованными деньгами, только пару лет назад обосновавшийся в Новом свете, он презирает китайцев. Может быть, азиаты в тайне презирают его, да скорее всего так и есть, но покуда у белого есть деньжата, они в его распоряжении.

Здесь были увеселения разных видов. Танцы, выпивка, женщины и, конечно же, опиум. Для двух последних пунктов были предназначены особые комнаты на верхнем уровне. На нижнем же происходило остальное. Мэри немного удивляло, что именно это место было выбрано для такого торжества — победы над иммигрантами. Но в салоне было куда просторнее, чем во многих других помещениях с подобного рода услугами.

Китаянки зашуршали юбками в причудливом танце. Музыканты подыгрывали им, аккомпанируя на не менее удивительных струнных инструментах. Было невероятно шумно, посетители отнюдь не спешили прерывать свои разговоры, чтобы посмотреть на представление. Эта какофония звуков действовала мисс Грей на нервы.

Билл вышел на сцену. Мэри показалось, что он слишком уж ожесточенно швыряет ножи под ноги напуганным танцовщицам в цветастых нарядах. Одна из девушек даже показалась Мэри красивой, у нее было платье огненно-рыжего шелка и диадема с поблескивающими в приглушенном свете камнями. На ней-то Мясник и отыгрался. Лезвие вонзилось в юбку, ниспадающую до пола, и Мэри увидела ужас в глазах несчастной, еще совсем юной девы, размалеванной не по годам. Бедняжка такого не ожидала, должно быть, впервые видела бандитов во всей красе. Остальных, очевидно, веселило происходящее, зрители ревели, выкрикивали названия приемов, на которые хотели посмотреть. Когда люди жаждут хлеба и зрелищ, их ничуть не смущает, какой ценой они получают желаемое. Вот и теперь всех только забавляла беспомощность девочки в шелках. Кажется, во всем зале можно было найти только два мрачных человека. И, как ни странно, это были Мэри и Дженни.