Сома-блюз. Романы

- Жду, пока она уснет. А потом подъедаю, что осталось Пролежавшую три дня баранину или телятину в застывшем сале. Всегда приятно. А на десерт - лежалый сыр с зеленой плесенью

- Дорогой мой, примите мои искренние соболезнования. Способность женщины унижать мужчину сравнима лишь со способностью мужчины мириться с унижением.

- Это кто сказал, Ларошфуко?

- Да нет, на самом деле мой батюшка. Он, бывало, рассказывал замечательные истории об арабских танцовщицах, которые приходили к ним в лагерь под Сиди-Бель-Аббесом.

- Я бы с удовольствием их послушал, - сказал Хоб - Особенно за стаканчиком белого вина в «Пье дю Кошон».

- Так вы говорите, Стенли Бауэр?

- Да. Это имя всплыло у меня в памяти, как только я его увидел. Жаль, что больше я ничего не помню.

- А где вы с ним встречались?

- Из головы вылетело! - сказал Хоб, постучав себя по лбу. - Говорят, от голода человек делается забывчивым.

- Хоб! - произнес Фошон. Его голос из шутливого внезапно сделался угрожающим. - Не надо со мной играть!

- Это что, фраза из одного из ваших детективных романов? - поинтересовался Хоб. - А почему бы мне с вами и не поиграть? Я хочу жрать, и мне вовсе не улыбается возвращаться на бульвар Монпарнас и готовить чили. С чего это вы, французы, взяли, что чили - деликатес?

- Мы всегда путаем экзотическое с желанным, - ответил Фошон - Это наш особый дар.

- О Господи! - Хоб уронил голову на руки.

- Как вам плохо! - сказал Фошон. - Ладно, не буду вас больше мучить. Идемте. Быть может, тарелка паштета освежит вашу память.

- Добавьте к этому утиное филе, - сказал Хоб, - и я расскажу вам, что произошло с судьей Крейтером.

- Comment? ‹И что же (фр.)› - спросил Фошон, который вдруг ни с того ни с сего решил перейти на французский.

В «Пье дю Кошон» они не пошли. Фошон выбрал пивную «Липп» - ему вдруг захотелось choucroute garnie ‹Свинина с картофелем и кислой капустой, традиционное немецкое блюдо (фр.)›. «Липп», собственно, только называлась пивной, а на самом деле это был знаменитый старый ресторан на бульваре Сен-Жермен, напротив «Де Маго». Настоящий дворец: старинные потемневшие зеркала, янтарный свет ламп, хрустальные люстры, официанты в смокингах и шикарная публика - правда, ее в последнее время становилось все труднее отличить от публики, которая только пытается быть шикарной. Ну и, конечно, неизбежные немецкие туристы, неизбежные английские туристы и прочие туристы, которые в свою очередь начинали становиться неизбежными - особенно японцы. Хоб тоже заказал choucroute. Ему принесли огромную тарелку вкусной и сытной свинины с гарниром, хорошо сдобренной пряностями. Это, пожалуй, было лучшее, что подавали в «Липп». Когда и как французы успели возлюбить квашеную капусту и немецкие сосиски, оставалось загадкой. О таких вещах ни в одном путеводителе не говорится.

Фошон заказал белое бордо. Хоб возблагодарил Бога за то, что он создал Францию, где даже полицейские допросы ведутся за стаканчиком вина.

- Ну, так что там насчет этого Стенли Бауэра? - осведомился Фошон.

- Кого-кого? - переспросил Хоб.

- Человека, которого вы опознали.

- Опознал? Я? Слушайте, Эмиль, а вдруг я вообще все это сочинил? Специально, чтобы попасть в «Липп»?

- Хоб, это не смешно.

- Ну, я думал, вам хочется, чтобы я разговаривал более уклончиво, и почаще отвлекался на посторонние темы, как те частные сыщики в романах. А кроме циркачей, кто-нибудь еще хоть что-то видел?

- Свидетелей нет. Конечно, мы допросили народ в кафе «Аржан», где этот Стенли Бауэр сидел перед тем, как его убили. Поговорили с владельцем, который их обслуживал.

- Их?

- Перед самым убийством Бауэр разговаривал с каким-то типом.

- С каким типом? Как он выглядел?

- Он сидел в тени. Владелец его не разглядел. Просто мужчина. Он ушел. Вскоре после него Бауэр тоже вышел. Тут-то и появились машины.

- А про того, другого, ничего больше не известно? Цвет волос? Рост?

- Он сидел. И был в шляпе. Владелец даже шляпу описать не смог.

- Замечательно! - сказал Хоб. - И ради этого я пропустил вечеринку?

- А когда должны прийти гости? - поинтересовался Фошон.

- Простите?

- Ну, гости Мариэль, для которых вы собирались готовить чили.

- Да вот, наверно, как раз сейчас, - ответил Хоб, умело обматывая душистую, пропитанную вином капусту вокруг розового куска свинины перед тем, как отправить ее в рот, заесть куском хрустящего батона и запить глоточком вина.

- Либо вы мне все расскажете, - заявил Фошон, - либо я вызову жандарма, и он под конвоем отведет вас домой. Вы еще успеете приготовить свое чили.

- Вы не сделаете этого, инспектор! Ведь правда же, не сделаете?

- Жестокость французской полиции просто не укладывается в сознании англосаксов, - сказал Фошон с самодовольной улыбочкой. Он положил салфетку на стол и начал подниматься.

Хоб схватил его за руку. Фошон немедленно опустился на место.

- Шутить вы любите, инспектор, а сами шуток не понимаете!

- Ну так рассказывайте про Бауэра.