Somebody to Kill

​ — Вот поэтому, — внезапно вмешивается спавший за соседним столом технолог, — покушение должно быть настоящим.

​ — Ну, пиздец…

4.​ Дмитрий

Я в своей квартире, стремной однушке на первом этаже, с решетками на окнах и газетами вместо штор. Я мрачен. Слушаю Ноториуса — Самбадиз гатта дай, самбадиз гатта дай! В комнате кроме меня куча людей, моих коллег, теперь уже бывших. Они орут, смеются, едят салаты из банки рядом со мной, в метре от меня, в лицо мне. Но я их не слышу. Самбадиз гатта дай!

​ — Ну, Ди–има! — трясет меня за плечо Маринка из новостей. Я нехотя возвращаюсь в реальность. — Ну, перестань. Мало вокруг женщин?

​ — Да как–то все сразу навалилось, — виновато говорю я. Мне неловко, что меня уволили без малейшей вины с моей стороны. Просто редактор решил спасти газету за счет моей задницы, — Ни любви, ни работы. И предъявить некому. Сам кругом облажался.

​ — Сергеич — козел! — убежденно говорит Маринка, выдыхая сигаретный дым. — Зассал из–за губернатора. Тебя сдал, кого следующего сдаст?

​ — Ну, вообще–то, Митя, — вдруг вмешивается лысый Борис, — ты такими заметками играешь на руку едросне. Ах, губернатор не встретился с Кобзоном, ах, «синие» обиделись. Читай — губернатор у нас урка. Да? За две недели до выборов. Отличная тема. Как раз для первой полосы.

​ — Боря, что ты от меня хочешь? — вскипаю я. — Они сами пригласили, сами подставились. Я написал то, что было. Теперь оказывается, что ничего не было, Кобзон не прилетал, и вообще я все выдумал, потому что алкоголик.

​ — Я просто к тому, что удобно так все совпало.

​ — Ты мне если что–то хочешь сказать, так скажи. По–твоему, заметка заказная?

​ — Сергеичу виднее. А тебя, может, и втемную использовали.

​ — А объясни мне, пожалуйста, Олежку нельзя трогать только потому, что он не в «Единой России»? Так он бы там давно был, если бы на нем столько криминала не висело! Он даже для них — чересчур! Это же не вопрос предпочтений! Че вы все с ума–то сходите?

​ — Я пошла, — говорит поскучневшая Маринка. — Вы про политику опять.

​ — Провожу? — подскакивает Боря.

​ — Проводи…

И вот я один в квартире, наедине с развороченным столом, недоеденным салатом и сломанным диваном.

​ — Атлична! — говорю я и швыряю в стену бутылку с пивом.

5.​ Серый дом

Вид на улицу. Тетка с двумя большими сумками наискосок пересекает перекресток. По разные стороны улицы — ЦУМ и концертный зал филармонии. Прямо под окнами — большое пустое пространство, огороженное железным забором. На другой стороне улицы кое–как лепятся десятки машин.

Молодой человек с хорошей прической, вздохнув, отходит от окна и снова садится за стол. Напротив, вольготно положив ногу на ногу, сидит давешний технолог.

​ — Павел Анатольевич, — говорит молодой человек, — меня поражает ваша наивность.

​ — Я с первого раза понял, что вы хотели сказать, — говорит технолог. — Пьяный бред в шесть утра, это даже обсуждать несерьезно. А стукачку вашему привет.

​ — Ну, зачем так. Бред не бред, а вы лицо официальное, руководитель предвыборного штаба. Зарплата у вас хорошая… Законная?

​ — Абсолютно. Согласно контракту. Налогом не облагается.

​ — А вас не смущает, что ваша зарплата и зарплата юриста, если их сложить, это уже половина предвыборного фонда вашего кандидата?

​ — А меня почему это должно смущать?

​ — Ну, на что–то же печатаются газеты, листовки. Разносчикам деньги нужно платить, агитаторам…

​ — Агитаторы у нас работают бесплатно. Какие–то расходы я беру на себя. Мы друзья с Олегом.

​ — А год назад дружили с кандидатом от КПРФ в Новосибирске. С кем еще вы дружите, Павел Анатольевич?

​ — Давайте я не буду называть фамилий, чтобы вам потом не пришлось забыть этот разговор. А то если я начну, то уже не остановлюсь.

​ — Остановитесь, Павел Анатольевич, остановитесь. Вы сейчас наговорите себе. Предложение к вам такое — вы забываете наш разговор, я забываю ваш пьяный треп в помещении КЗК девятого восьмого. Ну и само собой, если вдруг нечаянно с нашим губернатором что–то произойдет до выборов, в шутку или серьезно, я первым делом подумаю о вас. И разговор у нас тогда будет совсем другим.

​ — А, только до выборов, значит?

​ — До свиданья, Павел Анатольевич.

Оставшись один, молодой человек выключает диктофон в столе, делает запись в лежащем перед ним старинного вида органайзере. Хватает себя за подбородок и сидит молча. Звонит телефон.

— Иду, — говорит молодой человек в трубку. — Уже иду.

6.​ Олег

Мне просто нужно выйти наружу.

За спиной остается желтый прямоугольник двери, в нем шевелится что–то белое и розовое. Впереди темный коридор длиной с футбольное поле.

На мне, кажется, халат.

Я физически чувствую, как остатки волос на голове колют мою голову корнями. Я слышу шум в голове, и он нарастает. Где–то слева лают собаки. Вероятно, там есть выход.

С диванчика вскакивает охранник, я останавливаю его, просто мотнув головой.

Впереди брезжит свет, в голове дребезжит телевизор.