Somebody to Kill

​ — Недавний скандал с недвижимостью, по слухам, принадлежащей семье губернатора, до сих пор вызывает вопросы. Как получилось, что новенький торговый центр, на строительство которого было потрачено более полумиллиарда казенных рублей, оказался частной собственностью? Кто ответит за…

​ — Отвечу. За все отвечу… — бормочу я.

Собака бросается мне навстречу из дверей на террасу, внезапно, огромная, черная. Я едва не падаю. Хватаю ее за лапы, за шею. Она неистово лижет мне лицо.

​ — Магда, Магда! Перестань! Прекрати! Магда, дура!

​ — Магда! — звенящий голос жены. Как я ее ненавижу…

Собака, заскулив, прыгает в сторону и исчезает где–то в сияющем далеке. Больно смотреть в ту сторону. Похоже, что давно уже день. Я падаю в бассейн, как раненый бегемот. Халат всплывает надо мной, огромный, белый, пустой. Я выныриваю на другом конце бассейна, трясу головой, выбираюсь наружу. Прохожу мимо столика. На нем газета с моей фотографией и слоганом «За все отвечаю лично!»

Я иду, оставляя за собой след.

Из дома за мною недобро следит охранник. С кобурой подмышкой.

7.​ Дмитрий

У меня была надежда, что я со временем стану здесь своим, как Егор. И ко мне, нежно улыбаясь, будет склоняться официантка в блузке с вырезом. И девушки у бара будут делать мне ручкой. И потом присаживаться за мой депозитный столик.

А пока что Егор по–хозяйски развалился на диванчике, я сижу напротив в кресле, а сбоку наливает себе какое–то модное пойло стильный типок в белой рубашке.

​ — Спасибо, что пришел.

​ — Спасибо, что позвали. Уже и не надеялся.

​ — Да, замотались…

Повисает неловкая для меня пауза длиной примерно с километр.

​ — Так чего ты хотел, Митя? — спрашивает Егор.

​ — А, вот так построим разговор?

​ — Хорошо. Как ты хочешь построить разговор?

​ — Я напомню, — говорю я и чувствую, что мой голос начинает дрожать, — что месяц назад ты ко мне пришел и говорил, чего хочешь ты, и что за это получу я.

Типок сбоку хмыкает. На меня по–прежнему не смотрит.

​ — И там была должность в вашей телекомпании. И… много чего еще.

​ — Окей, — говорит Егор. — Получается, мы тебя обманули.

​ — Я этого не говорю, — торопливо говорю я.

​ — Давай я объясню, — говорит типок. — К тебе вопросов никаких нет.

​ — И на том спасибо.

​ — Но сейчас твоя заметка как мертвому припарка. Эти выборы Олежка просрал. Он бухает. Шансов ноль. Мы его уже не мочим. Через две недели он будет в Швейцарии. Или где угодно. Собственно, похуй. Вопрос по нему решен.

​ — Вопрос по мне не решен.

​ — Ну, смотри, — снова Егор. — То, что мы тебе обещали, мы сейчас не можем дать. Форс–мажор. Месяц назад никто не знал про Володина. Так что, старик… Мы сами тут сидим и не знаем, где будем после выборов. Расклад поменялся.

​ — Что–нибудь будете? — ласково спрашивает официантка в блузке с вырезом, наклоняясь ко мне. Я смотрю на Егора, он кивает.

​ — Пиво, пожалуйста.

​ — Обидно, да? — говорит типок, когда официантка отходит. — Смотреть можно, трогать нельзя.

Егор начинает оглушительно, совершенно по–лошадиному ржать.

8.​ Олег

Вот уже час я смотрю на нее как на дочь, и мне это начинает надоедать.

Мы сидим в привычном помещении без окон, много кожи, много маленьких лампочек, стол с едой и столик с зеркалом. На ней какая–то одежда, но я смотрю не на одежду. Оливковая кожа, волосы сзади собраны в хвостик, полные красные губы, крупноватый нос, блестящие темные глаза. Волоски на руках. Начало грудей. Голый живот. Белые носочки. Я что–то говорю. Она смеется.

​ — Так ты здесь работаешь?

​ — Подруга работает, она администратор зала.

​ — Зала?..

​ — Это там, — она показывает за спину, — я оттуда пришла!

Смеется. Зубы красивые, крупные, белые, ровные. Розовый язычок мелькает между зубами.

​ — А я оттуда, — машу в направлении потолка, — и туда.

Показываю вниз, на ковер.

​ — Ты смешной! И милый.

​ — Ты хорошая, — говорю я.

​ — Я обычная.

​ — Не спорь, я умею отличать, хороший человек или плохой. Или добро от зла. Тебе сколько?

​ — Я не помню. Чем занимаешься?

​ — Будешь еще?

Мы вынюхиваем по дорожке. Она пристукивает трубочкой.

​ — Осторожно! Это очень дорогая трубочка теперь, — шучу я.

​ — Так чем ты занимаешься?

​ — Я мужчина, — говорю я, — ты девушка. Чем мы тут занимаемся?

​ — Не знаю…

​ — Иди сюда, — говорю я.

Она послушно поднимается со своего кресла и встает передо мной. Невысокая. Даже сидя, я смотрю ей в вырез. Она подходит ближе. Я сжимаю ее ноги своими коленями. Пальцами берусь за края ее блузки, тяну вверх. Выпрыгивают грудки — небольшие, с маленькими розовыми сосками. Она гладит меня пальцами по затылку. Слышу, как она дышит. Все так серьезно. Я беру в рот сосок, чуть сжимаю зубами. Она вцепляется мне в затылок, ее ноготь впивается мне в кожу.

​ — Ты что делаешь, сука!

​ — Что-о?!

Она вырывается, я хватаю ее под колени и валю на ковер.

​ — Тебе не нравится, что я назвал тебя сукой? Прости, солнышко! Прости, милая! Лежи, с-сука!

Она пытается кричать. Я зажимаю ей рот. Музыка становится громче. Some! Body to lo–ove! Some! Body to lo–ove! Перед глазами мелькают желтые и красные пятна. Я проваливаюсь куда–то.