Сон № 9

С утра погода прекрасная, но к середине дня набегают тучи. Мой учебный спуск отменили из-за поломки двигателя, и у меня появился свободный час, чтобы рассказать тебе о собратьях по «I-333». Ютака Абэ – командир нашего звена, ему двадцать четыре года, он из старинного токийского рода и закончил школу Гакусюин[153]. Его отец был на борту «Симантогавы» в славной битве при Цусиме[154] в 1905 году. Абэ – сверхчеловек, у него получается все, за что бы он ни взялся: гребля, навигация, хайку. Как-то он обмолвился, что за последние девять лет не проиграл ни одной партии в шахматы. Девиз его кайтэн: «Стрела императора не знает промаха». Сигэнобу Гото, двадцати двух лет, уроженец Осаки, из семьи торговцев; его остроумие разит с двадцати шагов. Почти каждый день он получает любовные письма от девушек и жалуется, что на базе ему не хватает женского общества. На его жалобы Абэ отвечает одним словом: «Целомудрие». Гото способен изобразить кого и что угодно. Он даже принимает заявки: китаец, на которого в уборной напала змея; торговка рыбой из Тохоку, над ухом которой взыграла труба. Он пользуется своим умением подражать разным голосам, чтобы отвлекать Абэ, когда они играют в шахматы. Абэ все равно выигрывает. На своей кайтэн Гото написал: «Пилюля для янки». Наш третий товарищ – Исса Кусакабэ. Кусакабэ на год старше меня. Этот тихий паренек читает все, что попадет под руку: технические справочники, романы, стихи, довоенные журналы. Все подряд. Госпожа Осигэ (наша «мама» на Оцусиме – она думает, что мы испытываем новую подводную лодку) договорилась с местным мальчишкой, и тот каждую неделю приносит Кусакабэ книги из школьной библиотеки. У него есть даже томик Шекспира. Когда Абэ заявил, что сочинения изнеженного европейца – неподходящее чтение для японского воина, Кусакабэ ответил, что Шекспир в Англии – все равно что кабуки. Абэ сказал, что Шекспир оказывает разлагающее влияние. Кусакабэ спросил, какие именно пьесы Абэ имеет в виду, и Абэ оставил его в покое. В конце концов, Кусакабэ не попал бы в отряд кайтэн, если бы его моральные принципы вызывали какое-либо сомнение. На его кайтэн написан не лозунг, а стихотворная строка: «Пусть враг грозит в десять тысяч голосов – мы победим без единого слова». Следует упомянуть и о Мазуте, нашем главном инженере. Это прозвище он получил за свои руки, которые всегда черны от смазочного масла. Он старше всех на базе и, хотя избегает говорить о своем возрасте, явно годится нам в отцы. Настоящие дети Мазуты – его кайтэн. Кстати, я решил оставить свою кайтэн без девиза. Ее девизом и смыслом станет моя жертва.

Прячу дневник под прилавок «Падающей звезды», чтобы дать глазам отдохнуть – хоть страницы и заламинированы, карандашные строки выцвели и стали какими-то призрачными. К тому же многих иероглифов я не понимаю, так что приходится постоянно сверяться со словарем. Открываю банку диетической пепси и окидываю взглядом свою новую империю: повсюду видеокассеты – на стеллажах и полках, сложены стопками на прилавке. Покрытые слизью чужие, сверкающие доспехами гладиаторы, писклявые кумиры. Из динамиков звучит софт-рок. За ту неделю, что меня здесь не было, на месте старой обувной мастерской рядом с «Фудзифильмом» открылась закусочная сети «KFC». У ее входа, под обвисшим полотнищем с надписью «Торжественное открытие», стоит жутковатого вида статуя полковника Сандерса в натуральную величину. При взгляде на его упитанную фигуру и улыбающуюся физиономию невольно вспоминаются храмовые статуи Эбису[155]. Неужели от жаренных по-кентуккийски кур можно так растолстеть?