Сон № 9

Погода: ясно, тепло, безветренно. Сегодня мне исполнилось двадцать лет. Неуместно праздновать день рождения, когда страна на военном положении, поэтому после занятий, на которых нам рассказывали об устройстве боеголовки, я улизнул, не дожидаясь ужина, и с благодарностью принял в подарок закат. На Внутреннем море особенные закаты. Цвет сегодняшнего точь-в-точь был как приправа-умэбоси[157], которую прекрасно готовит Яэко. Помнишь легенду об Урасиме Таро? Как он спас гигантскую черепаху и три дня гостил в ее подводном дворце, а когда вернулся, то на земле сменилось три поколения? Я думаю, как будет выглядеть это место через девяносто лет, когда Великая восточноазиатская война станет далеким воспоминанием. Когда мы выиграем войну, привези сюда своих детей. Местный морской окунь очень вкусный, и устрицы тоже. Я уже собирался вернуться в столовую, когда увидел Абэ, Гото и Кусакабэ. Абэ откуда-то узнал о моем дне рождения и рассказал госпоже Осигэ, а она зажарила для нас курицу-якитори на бамбуковых шампурах. Кусакабэ развел костер, и мы поужинали на берегу; было даже домашнее сакэ, которое Гото позаимствовал у подручного на кухне. Сакэ оказалось таким крепким, что у нас онемели лица, но я никогда не ел ничего вкуснее этого угощения, если не считать того, что готовит матушка.

13 сентября 1944 г.

Теплое утро, днем высокая влажность. На базе свирепствует грипп. Я целые сутки провалялся в лазарете с температурой 39^о. Сейчас мне получше. Снились странные сны. В одном я в своей кайтэн плыл вокруг Соломоновых островов в поисках вражеского авианосца. Все вокруг было синим-синим. Я чувствовал себя неуязвимым, как акула. Почему-то со мной в кайтэн оказался сын госпожи Сиоми, тот самый, который бросился с гранатой под русский танк у Номон-Хана[158]. «А ты не знаешь? – сказал он. – Война окончена». Я спросил, кто победил, и тут увидел, что у Сиоми нет глаз. «Император в своей резиденции развлекает американцев охотой на уток. Так он надеется спасти свою шкуру». Я решил поплыть в Токийский залив, чтобы потопить хоть один вражеский корабль, и повел кайтэн на север. От ускорения меня всем телом откинуло назад, и когда я проснулся, то словно бы помнил, как рождался или, может быть, умирал в прошлый или в следующий раз. Позже ко мне пришли Кусакабэ с Гото и принесли конспекты занятий по навигации, но о своем сне я им не рассказал.

2 октября 1944 г.

Весь день моросит дождь. Сегодня на секретном собрании объявили о дислокации целей для подразделения Кикусуи. «I-47» и «I-36» направятся к Улити, большому атоллу на Филиппинах, который американцы захватили всего 10 дней назад. «I-37» и «I-333» одновременно атакуют якорную стоянку в проливе Коссоль на островах Палау. Двойная цель нападения необходима, чтобы нанести максимальный урон моральному духу противника. Найди острова Палау в отцовском атласе, Такара. Ты увидишь, какое там ярко-синее море. Когда будешь думать обо мне, знай: твой брат растворился в морской синеве.

Разногласия между Абэ и Кусакабэ все сильнее. Командир нашего звена вызвал Кусакабэ на партию в шахматы, но тот отказался. Абэ стал его поддразнивать: «Ты что, боишься проиграть?» На что Кусакабэ заявил: «Нет, я боюсь выиграть». Абэ продолжал улыбаться, хотя было ясно, что он задет. Братья, которым предстоит умереть вместе, не должны ссориться.

10 октября 1944 г.

Ясно. Утром выпала роса. После обеда, когда мы с Мазутой и его командой перевозили кайтэн к пусковому причалу, завыла сирена воздушной тревоги. Учения на этот день не планировались. Пока комендант выкрикивал в громкоговоритель приказы, тоннель наполнился людьми с пускового причала. Для безопасности тротил опустили в глубокий бункер, подлодки ушли из бухты, а мы встревоженно прислушивались, не приближается ли гул американских тяжелых бомбардировщиков Би-29. Если бомба попадет в ремонтно-механический цех, проект придется отложить, и мы потеряем несколько решающих недель. Мазута обеспокоился, не означает ли налет на крупные острова, что американцы уже штурмуют Окинаву? Слухов ходит много, но проверенной, надежной информации почти нет. Через сорок тягостных минут прозвучала сирена отбоя. Вполне возможно, что какой-то вахтенный с перепугу принял наши истребители «Зеро» за вражеские самолеты.

13 октября 1944 г.