Сон № 9

– Эта животина? Да они с моей женой уже не разлей вода. Так что будущее Кошки обеспечено. Давай-ка покормим рыбок.

Он приносит из дома коробку чего-то рассыпчатого, пахнущего так же, как еда из «Хокка-Хокка». Мы по очереди кидаем в пруд щепотки корма. Карп молотит хвостом и хлюпает.

– Бунтаро, я действительно тебе очень благодарен.

– За рыбий корм? Пустяки.

– Я не о рыбьем корме.

– А, за сигареты? Потом расплатишься.

Я умолкаю.

Голодный город

Госпожа Хохлатка снесла яйцо, последнее за неделю. Она обернула его ватой, положила вместе с другими в плетеную корзину и накрыла салфеткой. Потом в последний раз пробежала глазами список покупок: вязальная спица номер девять, специальное спиртовое средство от блох, индийское индиго для инкунабул, польский полироль, занзибарские заедки и закуски, две связки свежих светских свечей. В дверь ее будуара постучали, потом раздалось «кхм» Литературного Козлика.

– Да, мой господин?

Дверь со скрипом приоткрылась, и Литературный Козлик поверх пенсне заглянул в щель:

– Вы собираетесь на рынок, госпожа Хохлатка?

– Да, мой господин. Хочу продать свои яйца.

– Замечательно, замечательно. В этих м-местах я чувствую катастрофическую нехватку коротких рассказов. Я подумал, м-может быть, вы отнесете одну из м-моих книг на рынок, вдруг м-мимо будет проходить какой-нибудь книготорговец. М-мало ли, что м-может случиться. Предложение, спрос и все такое…

– Ваша правда, мой господин.

Госпожа Хохлатка была настроена скептически, но, не желая оскорбить чувства Литературного Козлика, положила книгу в карман фартука. Дверь со стуком распахнулась, и в комнату ворвался ветер. Питекантроп вопросительно замычал с порога.

– Да, ухожу, – ответила госпожа Хохлатка. – Нет, со мной нельзя – ты опять распугаешь всех покупателей, как в тот раз, на марше в Марракеше.

Питекантроп пробормотал что-то насчет одолжения и раскрыл перед госпожой Хохлаткой сложенные ладони.

Она чуть не выронила корзину:

– Червяки?! У меня в будуаре! Здесь живут уважаемые, сытые создания! Они не едят червей! Этой гадости не место рядом с моими чудесными свежими яйцами! Убирайся отсюда сейчас же! Невежа!

«Господи, спаси и сохрани мои переливчатые перышки», – думала госпожа Хохлатка, проходя по разоренным пустошам. Что здесь случилось? Когда-то пейзаж радовал глаз, но сейчас некогда тучные поля пожухли и иссохли, деревья словно бы обломали и ободрали, а на выжженной искореженной земле там и сям виднелись кратеры воронок. Из оплавленных продырявленных танковых корпусов упрямо торчали стволы, будто лес стояков. Чертыхался чертополох. Сточные трубы источали нечистоты, превращая в топкое болото пыльную паутину спутанных проводов. Стояло такое зловоние, что госпожа Хохлатка уткнула клюв в шаль.

– Что за чертовщина?!

Вдруг небеса заверещали во все горло. Госпожа Хохлатка едва успела заслонить своим телом драгоценную корзину с яйцами и прикрыть уши крыльями, как от оглушительного звукового удара фартук у нее задрался выше головы, а панталоны вздулись. Взрывная волна схлынула. Госпожа Хохлатка огляделась и поднялась на ноги. Посмотрев вверх, она увидела прелюбопытное зрелище: какой-то хиппи на психоделически раскрашенной доске для серфинга падал с неба прямо на нее! Она непроизвольно схватила корзину и порхнула за большую бочку с надписью «Эйджент-орандж»[132]. Хиппи на предельной скорости врезался в землю. Из кратера вылетел град камней и характерное громыхание. Госпожа Хохлатка смотрела, как оседает пыльное облако, слишком ошарашенная, чтобы произнести хоть слово, даже про себя. В кратере раздался стон.

– Ооооооооо, мэн! – Хиппи с усилием перевалился через край воронки. У него были ярко-рыжие дреды, панорамные солнечные очки и нимб набекрень. – Мэээээээээн… – Увидев госпожу Хохлатку, он изобразил рукой знак мира. – Добрый день, мэм.

К госпоже Хохлатке вернулся дар речи.

– Рискованное было падение, не иначе.

– Проклятые «Фантомы»[133]! Из-за них я чуть не загремел в тартарары. А все потому, что лоханулся и вовремя их не заметил. Они летят бомбить город, хотя там уже и бомбить-то нечего. Но раз уж боеприпасы есть, их надо израсходовать.

– Вы ничего себе не повредили?

– Только гордость, мэм. Но спасибо за участие. Я, видите ли, бессмертен.

– Простите, что вы сказали?

– Я бессмертен. Меня зовут Бог. Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мэм.

Госпожа Хохлатка несколько опешила. Нужно сделать реверанс?

– Польщена знакомством, что и говорить. Но если в городе вот-вот начнется бомбежка, не следует ли вам что-либо предпринять?

Бог поправил нимб:

– А что тут предпримешь, мэм? Если военные решат бомбить какую-нибудь страну до второго пришествия, то… – Он пожал плечами. – Когда-то у нас было право божественного вето на ведение войн, но мало-помалу нас лишили исполнительных полномочий, и теперь никому и в голову не приходит обращаться к нам за советом.

– Надо же… а позвольте спросить: что нужно, чтобы прекратить войну?

Бог скорчил недоуменную гримасу: мол, откуда ж мне знать.