Сон Ястреба

Ведунья, конечно, преувеличивала. До сих пор ни одной могилы они по-настоящему не разрыли. Захоронения, да, находили, но Соколу обычно хватало одного взгляда, в крайнем случае, горсти земли, чтобы отказаться от напрасных хлопот. Настоящие мертвецы ему были без надобности. Его занимали мертвецы мнимые.

– Лишь бы онара по ошибке не откопать, – усмехнулся чародей. – Выпустишь такого в мир, мало никому не покажется.

– Нынешний мир, как мне кажется, способен умять самого толстого из твоих допотопных великанов. Проглотит и не подавится даже. Ты не задумывался, почему все великие богатыри остались лишь в сказках? Почему никто из них не пытается навести порядок? Их потомков гонят через леса, выставляют в холодные и бесплодные земли, а они спят себе по курганам и в ус не дуют.

Валун отвалился в сторону. Ход, который открылся на дне ямки, больше походил на нору и годился разве что для средних размеров ужика. Сокол явно рассчитывал на большее.

Ужик так ужик. Чародей лёг рядом и, сложив пальцы змеиной головкой, осторожно запустил в отверстие руку. Та пролезала с трудом. Чародею приходилось вертеть рукой, извиваясь при этом всем телом. Мена поёжилась. Ей всегда казалось, что если совать пальцы в неизвестную дыру, кто-то обязательно за них цапнет.

– Я думал об этом, – заявил Сокол, пыхтя. – Мне кажется, просто их время прошло. Когда по земле ходили боги и демоны, тогда был смысл в героях. Но со временем надобность в них отпала. Боги с демонами разошлись по своим мирам, а кому охота бороться с простыми людишками? Вот они и повывелись, богатыри-то.

Внезапно пошёл дождь. Не ливень, но земля быстро набухла влагой. По склону к их ногам потекли грязные ручейки.

– А я думаю, героями становятся случайно. Обычные люди совершают обычные поступки, быть может, чуть более дерзкие, чем их соплеменники. А много лет спустя вдруг оказывается, что именно эти деяния повлияли на судьбы народа и мира. Вот людей и записывают в святые. И сейчас наверняка где-то бродит герой, которого ещё не оценили.

– Пожалуй, – согласился Сокол.

И всё? Мена даже разозлилась на товарища за равнодушную уступчивость. Всякая охота продолжать разговор пропала. Пока она дулась, чародей поднялся на ноги. Его одежда была измазана глиной. Половину лица застилала грязь. Но выглядел он довольным.

– Кажется, нашли, наконец.

Мена промолчала.

Сокол залез в мешок и выудил из него небольшой крюк и моток верёвки.

– Там кольцо, но у меня не хватило сил его вытащить, – пояснил он.

Мена продолжала дуться.

– Сейчас подцепим… ты что, обиделась?

– Как тебе сказать, – Мена вздохнула. – Ты не слишком учтив к собеседнику. Мог бы для приличия поддержать разговор, похвалить за умную мысль.

– Прости. Когда люди долго находятся вместе, такие вещи случаются. Я согласен с тобой. Все мы изрядно приукрашаем прошлое.

Решив, что таких извинений достаточно, Сокол затащил крюк в дыру и некоторое время елозил, пытаясь зацепить им за кольцо. До сих пор избежавшие грязи участки его одежды сравнялись цветом с прочими. Лицо так же приобрело однообразие.

– Порядок! Можно тянуть.

Вместе с жирным шматом земли наружу вывалилась железная дверь. Без петель, без замка, лишь с кольцом посерёдке. Скорее крышка, чем дверь.

На сей раз дыра открылась достаточных размеров, чтобы пролезть человеку, а сразу за дырой ход расширялся, и позволял встать во весь рост.

Сокол вытащил из мешка оберег, повесил на шею. Мена зажгла свечу и, юркнув внутрь, осмотрела своды.

– Кладка скверная, – сказала она. – Авось, не завалит нас в этой могиле.

Сокол, придержав её за руку, шагнул вперёд. Девушка последовала за ним, держа свечу так, чтобы через плечо чародея та освещал путь.

Ход оказался недолгим. Пройдя пять или шесть шагов, они наткнулись на дверной проём и через него попали в приземистый бревенчатый сруб. Видимо, холм насыпали поверх обыкновенной хижины, так как обстановка внутри ничем не отличалась от виденных ими в этих краях домов.

По стенам висели вполне обычные вещи: одежда, упряжь, снасти. На узенькой полочке стояла рядком грубой работы посуда. Каменная кладка очага завалилась внутрь.

На лавке лежал человек. Вернее, прах человека в такой же истлевшей одежде. Тлен не тронул богатой вышивки и амулета, который лежал на груди.

– Чутьё подсказывает мне, что этого героя тебе не разбудить, – заметила Мена.

Сокол осторожно, подцепив пальцами край, повернул висюльку и, склонив голову, разглядел знак.

– Курнуж, – произнёс он задумчиво.

– Что? – не поняла Мена.

– Коршун, – перевёл чародей. – Да, пожалуй, он смог бы заменить меня, если бы уцелел.

– Ты его знаешь?

– Один из марийских вождей в войнах с одийцами.

– Никогда не слышала о таких.

– То были жестокие войны между братскими народами. Когда началось это безумие, я к счастью был далеко, ибо остановить их всё равно бы не смог, а взять чью-то сторону означало залить себя по макушку кровью.

– Не все думают так же, – Мена кивнула на мертвеца.