Сон на пятницу (СИ)

- Ты посадишь меня за решетку?

Он вздохнул.

«Боюсь, Анечка, даже если ты кого-то убьешь, я не смогу тебя арестовать».

- Нет.

- А почему? – она вывернулась из объятий и уселась на коленки.

Чудесные ее распущенные волосы коснулись босых стоп Штольмана, высокая грудь под рубашкой взволнованно поднималась и опускалась.

Зачарованный прекрасным видом Яков уже готов был озвучить причину, но опомнился.

«Милая, один твой вопрос, и я готов признаться в чем угодно. Как у тебя это получается…»

- Аня, кто просил тебя найти и уничтожить лист?

Анна рассказала все, что смогла припомнить – про медленный голос, про приказ и собственную готовность его выполнить.

- Ну что же я такая… Податливая! – Анна вновь, как вчера, рассердилась на себя. – Какой-то бандит с большой дороги может попросить меня о любой гадости? Я же так могу и настоящее преступление совершить!

«Вообще-то уничтожение улик – вполне себе преступление», – подумал Штольман. И вновь ничего не сказал.

- Яков, ты простишь меня? – Анна отодвинулась на постели, не решаясь взглянуть ему в глаза.

- Я не винил тебя, милая.

- Ох, Яков! – она бросилась ему на шею и тут же отклонилась: – Подожди…

Она завела руки за голову, стащила надоевшую за сутки рубашку и бросила прочь. Развязала на талии Штольмана пояс, развела полы халата в стороны, поцеловала теплую кожу. И прижалась обнаженной грудью к груди Якова, удовлетворенно вздохнув.

- Как это чудесно…

Его ладони сами по себе легли на тонкую талию. Спустились на поясницу и ниже.

«Да к черту. За пару минут расследование фон Берг никуда не денется».

В глубине души Яков знал, что парой минут дело не ограничится. За последнее время в столкновении воли и желания быть с Анной выигрывала всегда последняя, и Штольману грех было жаловаться.

…

Очнувшись в одном одеяле на задах гостиницы, Казик поплелся по темным переулкам и чудом разминулся с городовыми. В частном доме недалеко от гостиницы его ждал Жорж.

Мыча и поддерживая сломанную челюсть, Возняк чуть ли не жестами объяснил, что ему срочно нужен доктор, причем не в этой дыре. Неклюдов привел подготовленный к утру экипаж и повез стонущего нанимателя в Тверь. По пути Казик то и дело невнятно матерился от боли на ухабах, и пытался думать.

«Что за мужик меня вырубил? Откуда он взялся? Гопота местная, суч... потрох. И угли еще эти в штанах! Так ведь все хорошо с дурочкой Мироновой шло…» – почему-то в любовных делах Казик был склонен к безудержному вранью самому себе.

За портмоне и деньги, оставленные в гостинице, он не волновался, одна мелочь, а изобличающих его документов там не было.

«Найду придурка и отомщу. Может, Жоржа послать шею ему сломать? Нет уж. Этого мало. Надо что-то посложнее придумать. Ладно, сперва узнаю, кто это был. А-а-а!!! Жорж, су…а, тише!»

…

- Мамочка, а ты не будешь сердиться? – мальчуган забрался к Анне на колени и умильно улыбнулся.

Широкая улыбка Штольмана действовала безотказно, и Анна, обняв сына, покачала головой.

- Нет, мой хороший. Ты что-то натворил?

Малыш возмутился. – Это не я! Муська сама прыгнула и банку уронила.

– А ты где был? – Анна попыталась пригладить кудрявые вихры, измазанные в чем-то белом.

– И почему у тебя волосы в сметане? Ох, Дима, да ты весь в ней! И ты тоже, Яков, – взглянула она на вошедшего Штольмана, держащего в руках полотенце. – Что у вас произошло?

– Я кошку кормил! А она фыркала! Но она хотела сметаны, я видел…

Яков передал Анне влажную ткань.

– Анна Викторовна, вытрите, пожалуйста, этого хулигана. У нас очень настойчивый сын. И очень ловкий. Митя, ты не забыл сказать, что ты при этом сделал?

Малыш улыбнулся. – Я Мусю в банку посадил. У нас теперь белая кошка!

…

Анна проснулась с ясной мыслью: – «Я беременна. У меня родится сын».

Нежданное счастье затопило ее, залило ярким весенним светом, погладило младенческими ладошками.

«Боже, как это прекрасно! Благодарю тебя!» – Анна благоговейно дотронулась до живота и замерла, прислушиваясь.

«Еще слишком рано, но я знаю. Я люблю тебя, малыш».

Анна взглянула на глубоко спящего Штольмана, и сердце ее пропустило удар.

«Твой сын, Яков. Когда тебе сказать? Будешь ли ты рад?»

- Ох… – внезапно в ее сознание ворвались все пропущенные сны и забытые встречи.

- Яков! – она потянула любимого за руку. – Проснись, пожалуйста! Это важно!

…

- А потом, после пощечины, он показал мне фотографию Стефана… – взахлеб рассказывая, что происходило на встречах с гипнотизером, Анна видела, как подвижное лицо Штольмана то застывает, то белеет от гнева.

- Яков, этот Новак – просто влюбленный мальчик. Он ничего плохого мне не сделал.

Штольман сузил глаза.

- Этот якобы наивный мальчик, Анна, обманом завлек тебя в другой город и в свой номер. Этого уже достаточно, чтобы я арестовал его.