Сон на пятницу (СИ)

Яков сосредоточился на мелькнувшей догадке. «Первый – мужчина лет пятидесяти с низким голосом. Которому я просто руки оторву. И которому мешали показания Грицаевой. Жалко, что Анна не может описать его внешность, очевидно, очень заурядная. Второй – финансист Новак, в пользу которого был гипноз Анны. А я его, идиот, отпустил. Хотя с такой челюстью его легко найти. А при чем тут Анна? Ладно, мог влюбиться. Но финансы. Ох ты ж…» – он стал дальше сопоставлять встретившегося на пути Анны гипнотизера, дело баронессы и собственную цель приезда в Затонск.

Анна, переживая свои воспоминания, вдруг улыбнулась.

- Яков, а знаешь, что удивительно?

- Что же?

- Что я вспомнила все эти сеансы только после того, как ты… как мы…

Углы рта Штольмана разъехались в улыбке.

- Рад быть полезным, Анна Викторовна.

…

- Аннушка! Анна! Ты там? Я волнуюсь, девочка моя, отзовись! – раздалось из коридора вместе с настойчивым стуком в дверь.

Анна вскочила с постели и схватилась за одежду.

- Яков, это маменька! Пожалуйста, не показывайся ей!

Ухватив Анну за руку, Штольман притянул ее к себе, глубоко поцеловал и тоже начал одеваться.

Анна вышла в гостиную. Открыв дверь, она впустила Марию Тимофеевну и произнесла:

- Доброе утро, мама. Ты что-то рано.

- Рано? Да уж десятый час, милочка. А ты обещала ко мне зайти перед сном, – Мария Тимофеевна перешла на громкий заговорщицкий шепот:

- Как твой Стефан? Хорош? Где он, спит?

Штольман, осторожно открывший окно в спальне и уже приготовившийся прыгать, при этих словах едва не сорвался с подоконника.

«Мать – волкам отдать. Жениться срочно, на таких родителей надежды нет», – рассерженно думал он, нащупывая носком ботинка каменный бордюр под окном и хватаясь за фрамугу. Приземлившись на мягкий газон, Яков поднял глаза и вспомнил: «Вот же… Трость забыл».

…

В спальне вдруг хлопнуло окно, по полу задуло утренней прохладой. Анна, догадавшись, бросила матери «я сейчас», побежала в спальню и через распахнутый проем увидела Штольмана уже внизу.

«Яков Платонович, сколько вам лет, так из окон прыгать?» – улыбнулась она и послала воздушный поцелуй.

…

В большой комнате белые гостиничные тапки осторожно выбрались из-под кресла и подошли к Марье Тимофеевне. Поластились об ее ноги, будто котята, почтительно обошли кругом и направились к выходу. Левый тапок запнулся о порог, выправился и побежал за правым.

Когда Анна вернулась, белая как мел Марья Тимофеевна слабо прошептала:

- Кто это был? – и упала в обморок.

Трость Штольмана с серебряным набалдашником выбралась из номера незамеченной и благополучно вернулась к владельцу.

…

Анна принесла матери нюхательную соль, подождала, пока та придет в себя, и пробормотала, что Новаку еще вечером пришлось срочно уехать. Мария Тимофеевна заохала, но Анна предложила позавтракать и послать портье за экипажем.

Когда через час дамы вышли из гостиницы, их ждала удобная карета, к задку которого была прицеплена полицейская пролетка.

Из экипажа вышел Штольман. Вежливо поздоровавшись, он сообщил, что находился в Торжке по делам службы, и каково же было его удивление, когда он узнал о пребывании в городе знакомых ему дам. И готов подвезти госпожу и госпожу Мироновых, если те не возражают.

Анна не возражала, а изменившееся при виде Штольмана лицо Марии Тимофеевны, как и её робкие попытки поговорить про поляка, она просто проигнорировала

- Анна Викторовна, – Яков склонился к ее ладони, – какая неожиданная встреча.

Анна хихикнула и почувствовала, как по руке ее бежит горячая волна. Возвращение в Затонск обещало быть приятным.

====== Часть 16. Охрана ======

- Жорж, я устал от провинции, – со свежей шиной на челюсти прошамкал Казик.

– Заканчивай в Затонске и возвращайся в Петербург. Свои дела я здесь завершил. Кроме Мироновой, – загрустил на секунду Возняк, но тут же воспрял: – Баба с возу – кредита меньше. Потренируешься в столице, я тебе еще красоток укажу.

Неклюдов про себя перекрестился, что неудачу с покорением Мироновой Казик не свалил на него.

«Дождись, пока челюсть заживет».

- Да, Казимир. Мне осталось только узнать, закрыли ли дело фон Берг, и я возвращаюсь.

- И еще. Разузнай в гостинице Торжка, какой мудень меня сознания лишил. Я придумаю и телеграфирую, что с ним сделать.

…

Чтобы не стеснять старшую из Мироновых, Штольман сразу сел в открытую пролетку. На Старицкой, недалеко от гостиницы, Анна забрала у аптекаря свои заказы и с сожалением уселась обратно в экипаж. Но поскучав с полчаса рядом с маменькой, Анна не выдержала и заявила: – Я на свежем воздухе посижу.

- Со Штольманом? – взвилась Мария Тимофеевна. – Анна, есть же приличия, в конце концов!

Анна недоуменно воззрилась на нее: – Мама, кто бы говорил. Ты же вчера еще толкала меня в объятия Новака.

Затем девушка постучала в стенку кареты, крикнула: – Остановите на минуту!

Провожаемая фырканьем Марьи Тимофеевны, Анна вышла из экипажа и залюбовалась крутым изгибом Тверцы и солнечным ковром распустившихся на откосе одуванчиков.

Штольман встретил ее с непроницаемым лицом, соскочил вниз, помог подняться. Желтый цветок, сорванный, пока Анна любовалась видом, он спрятал за спину.