Сон на пятницу (СИ)

На следующий день после дел в участке Яков заглянул в гостиницу, где встретился с приехавшим Вальцовым. Тот оказался незаметным, но крепким мужчиной лет сорока, что вполне подходило его профессии. Штольман рассказал ему про порывистость охраняемой персоны, приказал следовать за ней, будто приклеившись, договорился об оплате. Затем мужчины вместе отправились в больницу.

…

- Яков Платонович, – Анна нахмурилась, – я не ребенок. За мной не надо присматривать.

Штольман знал, с чем столкнется, и был терпелив. Он жестом попросил Вальцова подождать и отозвал Анну в сторону.

- Аня, прошу тебя. Мне так будет спокойнее.

Видя на лице Якова неподдельную заботу, а не желание утвердить волю будущего мужа, Анна смягчилась.

- А ты не будешь запрещать мне куда-то ходить? Общаться с тем, кем я хочу? Заниматься расследованиями вместе с Антоном Андреевичем и… и тобой?

«Если б я только мог», – вздохнул про себя Штольман.

– Нет. При условии, что ты во всех своих эскападах будешь с кем-то, кому я могу доверять.

- Лучше всего со мной, – шепнул он, склоняясь к ушку любимой, и Анна почти растаяла.

- Хорошо, Яков. Но пусть твой фельдфебель не докладывает тебе о том, где я была! Я сама расскажу.

«Потом. Если захочу», – упрямо вздернутый подбородок Анны показывал, что дальнейшие уговоры бесполезны.

- Договорились.

Штольман подал руку Анне, заключая соглашение. Она положила свою ладонь сверху и ощутила благодарное пожатие. А затем его горячие губы прикоснулись к костяшкам пальцев, опалили жарким дыханием, и Анна почти забыла, что рядом – пациенты, сестры, новый охранник. Только ощутила, как загорается кожа на щеках, и как взглядом Яков овладевает ею прямо здесь, в коридоре больницы.

Смутившись, Анна забрала руку, невнятно распрощалась и убежала в палату.

…

Штольман отправил сотрудника осмотреться в городе и заказать пролетку для сопровождения Анны домой, а затем зашел к Милцу. Доктора он застал за бормотанием куплетов:

- В саду под скамейкой записку нашел,

Свиданье в 12, я в 10 пришел. Минуты за годы казалися мне, Вдруг шорох раздался в ночной тишине.

- Александр Францевич, я вижу, вы в хорошем настроении. Благодарю за согласие на присутствие моего человека в больнице, – сказал Яков.

Милц взглянул на него через очки: – Нет, Яков Платонович, это я вас благодарю. Анна Викторовна буквально сияет после возвращения из Торжка. Поделитесь секретом, что вы сделали?

- Всего лишь подвез, – Яков пожал руку доктору и, выходя из кабинета, вновь услышал фальшивящий баритон:

- Вот подойду, обниму, украду,

Вот подойду, если не упаду. К сердцу прижму, заверчу, закручу И с этой барышней в небо взлечу.

«Здесь мой секрет, похоже, уже таковым не является» – усмехнулся Яков на веселый мотивчик. «Хорошо, что Милц на моей стороне».

====== Часть 17. Безрассудство ======

Когда в конце следующего дня охранник ушел за пролеткой, Анна почувствовала, что замерзла в больничных коридорах, и вышла на улицу погреться. Палившее днем майское солнце неохотно садилось, и сейчас стены отдавали тепло. Анна прислонилась стене рядом со входом и вновь задумалась.

«Яков, как же тебе помочь? Ты так и будешь ловить своих преступников, а мы так и будем скрываться?»

С самого предложения Якова о помолвке Анна думала над этой проблемой, и пока ничего придумать не могла. Штольмана она напрямую спрашивать не хотела, зная, что тот промолчит или отведет разговор на другое.

«Я, наверное, никогда не узнаю, за кем ты вернулся в Затонск. Ну, если исключить, что за мной», – Анна вздохнула, полагая, что и этого ей немногословный полицейский никогда не скажет.

Обещания Штольмана рассказать что-нибудь когда-нибудь Анне изрядно надоели.

«Служба, Отечество, секретные папки. Это я понимаю. Предположим, я буду помогать тебе раскрывать каждое…» – Анна самокритично покачала головой и мысленно поправилась: – «ну почти каждое дело, связанное с духами. Как раньше. Тогда ты избавишься от части своих проблем и посвятишь время своему важному заданию. Надо доктора Милца попросить, чтобы почаще отпускал, но буду приходить по воскресеньям».

Размышления её были прерваны остановившимся у дверей закрытым экипажем, из которого, однако, выбрался не Игнат Вальцов, а грузная тетка.

- Девонька, миленькая! – она с каким-то неестественным всхлипом ринулась к Анне и схватила ее за руку. – Помоги, родимая, там дочка за углом рожает! Не решаемся с мужем в экипаж внести, боимся, хуже сделаем! Вот, вот рубли, – баба суетливо полезла в узелок на необъятном поясе и стала совать Анне купюры.

Почувствовав неладное, Анна попятилась. Но тут за ее спиной оказался мужчина, и Анна замерла. Ощутив на плече тяжелую руку, девушка одновременно испугалась и возликовала: – «Опять он! Попался!»

Она могла закричать, вывернуться из-под руки, забежать в корпус, и все было бы в порядке. Но Анна осталась на месте.

На низкий размеренный голос мужчины она реагировала не совсем так, как давеча. Тело будто постепенно замерзало, мысли путались, но их удавалось вернуть к главному:

- «Я могу думать. Яков Платонович. Яков. Яшенька, я тебя люблю».