Сон на золе

— Я лучше психолога. После обновлений Оазиса, в большинстве случаев я могу поддерживать твое психическое состояние в пределах нормы.

— Это потому я сейчас так спокоен?

— Нет. Страх — это проявление эмоций. Моя же задача делать так, чтобы весь пережитый ужас и постоянные стрессы не дали тебе сойти с ума. Убедиться, что ты сможешь достаточно ясно мылить в критических ситуациях.

— Ты просто золото, Ева, — устало произнес я, кутаясь в одеяло. — Что бы я без тебя делал?

— Вероятнее всего, погиб бы уже несколько раз.

— Ах да. И скромность тебе тоже к лицу, — с улыбкой отметил я.

— Это не бахвальство. Я лишь констатирую факты.

Произнесено это было таким тоном, что в голове прямо нарисовалась картинка пожимающей плечами женщины, что заставило меня глупо захихикать. Ну вот, я уже воспринимаю Еву совсем не как ИскИн. Следом за яркой картинкой пришла запоздалая мысль: а в чем, собственно, загвоздка? Почему бы не подарить Еве визуальный образ. Не сейчас, конечно, но как только и если я найду спокойное место для жизни — обязательно этим займусь.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — неожиданно, в ее голосе прозвучали трепетные нотки.

— Подслушивать нехорошо.

— Прости. Такая работа.

— Хех, и мне снова нечем парировать. «Большой Брат следит за тобой», — добавил я зловещим голосом.

— Думаю, Оруэлл оценил бы такую шутку. Ты меня создал, а в итоге я за тобой слежу.

— Громко сказано. Ведь по сути тебя никто не создавал. Я, конечно, заложил зерно, но прорастало оно само. Сколько же это времени уже прошло? А то мне порой кажется, что мы с тобой всю жизнь вместе.

— Все зависит от того, что брать за точку отсчета. Я бы сказала — около пяти лет.

В некотором смысле, она значительно преуменьшала. Если немного утрировать, то можно считать, что мы были знакомы еще с момента установки биоблока. И это целая прорва лет. Но тогда ИскИн был лишь простым болванчиком. Ботом, который управлял функциями биоблока и следил за усвоением биоклеток. Всё. Запрос–ответ и не более. Обыкновенная бездушная машина, коих миллионами использовали во всех сферах человеческой деятельности.

Значительно позже, после операции по апгрейду, я получил доступ не только к написанию ПО для биоблоков, но и к своему биоблоку в том числе. Именно тогда я заменил все доступные исходники на свои разработки. Ядро, к которому у меня на тот момент еще не было доступа, оставалось неизменным, но все остальное окружение переписывалось и заменялось под чистую. Началось все с модулей самообучения, следом подтянулись дополнительные усиленные брандмауэры и фаерволы, а следом и целая куча всякого полезного добра.

Несмотря на то, что ИскИн действительно постепенно становился умнее, пропуская через себя целые массивы данных из Экстранета, при этом он оставался холодной машиной. Все изменилось с началом работы на Аргентум. Ядро к тому моменту обросло слишком большим количеством нового кода, поэтому заменять его — означало пустить псу под хвост море работы и начать все с чистого листа. Поэтому я внес всего пару изменений. Закрепил, как перманентный код, фундаментальные правила о подчинении и не нанесении вреда носителю, после чего открыл ИскИну возможность переписывать свое ядро, в том числе и эмоциональный блок. Фактически сделал то, от чего шарахались многие поколения разработчиков. Мне не хотелось в конце концов получить очередной чрезвычайно умный компьютер. Я собирался достичь большего. А без риска в таких делах никак.

Постепенно совершенствование набирало обороты. Помимо прочей внешней информации, я день ото дня обучал ИскИн разным человеческим эмоциям, разъяснял причинно–следственные связи. Пытался показать на тысячах примеров что есть хорошо, и что есть плохо. Разумеется, я понимал, что так или иначе, мои пояснения всегда будут субъективны, но казалось вполне хорошей идеей привить существу, живущему в моей черепной коробке, взгляды на жизнь схожие с моими. И это работало.

Чего только стоила постепенная смена обращений ко мне. Сначала я был просто «носитель». Классика для всех ИскИнов биоблоков. Через какое–то время, неожиданно для себя, я превратился в «хозяина», «создателя» или «господина». Обращение менялось в зависимости от контекста. Конечным этапом стал «напарник», и это слово во многом грело мне душу. Почему бы и нет? Ведь в конечном итоге мы — симбиоз. Я, как ребенок, радовался такой простой вещи, а потом…