Сон в начале века

Там меня ждали плохие новости: Круг и Скачок, получив сообщение, что оперативники разобрались с их должниками, решили, что я повел двойную игру, и взяли братишку в заложники. Делать было нечего и я решил связаться с ними через своего одноклассника, которого попросил выяснить: сколько денег нужно бандитам, чтобы они не просто отпустили братишку, но и больше ни ко мне, ни к моей семье не приставали. Оказалось — четыре пачки долларов, три бриллианта средних размеров и два слитка золота. Я передал требуемое, братишку отпустили, а все, кто когда-то хлопал меня по плечу в кабаке, да и сам Круг со Скачком стали проситься ко мне на содержание. Но я купил дом у того же самого моря, возле которого располагался город моего сна, перевез туда отца, мать, братишку и сестру, и стали мы жить в свое удовольствие. Так и окончилось мое первое путешествие, путешествие из своего сна в чужой».

Все за столом оживленно заговорили, начали обсуждать тяжелые испытания, что выпали на долю Половинкина-второго. А Половинкин-первый был рассказом так тронут, что повернулся к бедолаге со словами: «Вот ведь как бывает, а?!», но к Половинкину-первому подошла бывшая жена заместителя начальника политчасти столовой и предложила совершить небольшую романтическую прогулку по близлежащему парку. Половинкин-первый машинально взглянул на часы: время поджимало, Абуянчикова наверняка уже не находила себе места. Это не ускользнуло от внимательного взгляда дамы, и она, более всего ценя в людях верность, честность и приверженность идеалам, не стала настаивать, а предложила машину с шофером, который бы отвез каждого куда кому надо. Бедолага бросил на Половинкина-первого раздосадованный взгляд — мол, если тебе надо, то поезжай, я-то не прочь остаться, а если надо, пройдусь с этой кралей вместо тебя, — но потом кивнул и нехотя поднялся.

4

Дневной тяжелый физический труд, вечерние возлияния, вкусная еда и увлекательная история Половинкина-второго сыграли свою роль: Половинкин-первый тихо задремал в мягких объятиях кожаного сиденья дорогого автомобиля. У него на коленях лежал упакованный в красивую бумагу подарок от любезного хозяина дома, Половинкина-второго.

Такая же по размерам коробка лежала и на коленях бедолаги, и бедолага хотел бы, по примеру Половинкина, заснуть, но не мог. Он размышлял об успехе, об удаче. О том, что одним все плывет в руки, а другим не удается ничего, наоборот, все из рук уплывает, даже принадлежащее им искони. И в этом бедолаге виделся если не закон жизни всех, то закономерность жизни своей. И бедолага, глядя на проносившиеся мимо домики и заборы, думал, что между законом и закономерностью действительно большая разница, ибо закон непреложен, всеобщ и абстрактен, а закономерность допускает отступления, носит частный характер и конкретна.

Никто не ждал бедолагу. Ни одно человеческое существо не волновалось по поводу его длительного отсутствия, не поглядывало на часы, не подходило к кухонной плите и не проверяло — не остыл ли ужин. Этим вечером бедолага был совершенно одинок. Как, впрочем, и во все другие вечера.

Автомобиль остановился, шофер вышел и открыл бедолаге дверцу. Бедолага ступил на асфальт возле дверей своего занюханного подъезда. Свет лампы над подъездом отражался в начищенных ботинках шофера, в козырьке его фуражки, которую шофер снял и теперь держал на согнутой левой руке. «Ай-ай-ай!» — подумал бедолага, а шофер захлопнул дверцу, нахлобучил фуражку, щелкнул каблуками, сел за руль, и машина, сорвавшись с места, унося в себе Половинкина-первого, улетела во тьму. «Ай-ай-ай!» — вновь подумал бедолага.

Дома у бедолаги жили два больших, черных, блестящих скорпиона, которые в некотором уже нетерпении бегали по дну плоской стеклянной банки. Скорпионы жили у бедолаги давно, против всех скорпионьих правил совместного проживания друг с другом до смерти не бились, но человек, подаривший скорпионов, обещал, что в определенное время сработают внутренние часы и скорпионы начнут битву. Пока же задачей бедолаги было кормить скорпионов специально разводимыми для этой цели тараканами, а также давать скорпионам немного воды и много тепла. Как похрустывали тараканы в скорпионьих челюстях! Это было для бедолаги почти что музыкой.

Бедолага отомкнул дверь, сбросил куртку, один за другим столкнул с ног ботинки и вошел в кухню. Скорпионы забегали с утроенной энергией, поднятые кверху хвосты их задрожали, клешни защелкали. «Здравствуйте», — сказал скорпионам бедолага, оглянулся на банку с тараканами и — о, ужас! — увидел, что тараканья банка разбита, а тараканов и след простыл. И тут вспомнил, что, уходя утром, вернулся на кухню допить остатки жидкого сладкого чая и, видимо, задел банку с тараканами полой куртки, а в силу вчерашнего, чрезмерного даже для него, бедолаги, злоупотребления алкоголем, звука разбиваемого стекла не услышал.