Сонет Серебряного века. Том 1

Стих связанный, порывистый и трудный,
Как первый взлет дерзающих орлят,
Как сердца стук под тяжестию лат,
Как пленный ключ, как пламенник подспудный,

Мятежный пыл, рассудок безрассудный,

Усталый лик; тревожно-дикий взгляд,
Надменье дум, что жадный мозг палят,
И голод тайн и вольности безлюдной...

Беглец в тайге, безнорный зверь пустынь.

Безумный жрец, приникший бранным слухом
К земле живой и к немоте святынь,

К полуночи зажженных страшным духом.

Таким в тебе, поэт, я полюбил
Огонь глухой и буйство скрытых сил.

1905

* * *

Весь исходив свой лабиринт душевный,
Увидел я по-прежнему светло
Плывущий в небе Солнца челн полдневный
И звездное Урании чело.

И возжелал я вспомнить лад напевный

И славить мир. Но сердце берегло
Свой талисман, мне вверенный царевной, —
Дар Ариаднин: Имя и Число.

И как таят невесту под фатою,

Загадочной одел я красотою,
Как ризой ночи, светоносный стих, —

Пока детей играющих не встретил,

Поющих звонко славу тайн моих:
С тех пор пою, как дети, прост и светел.

1917

Зимние сонеты

1

Скрипят полозья. Светел мертвый снег.
Волшебно лес торжественный заснежен
Лебяжьим пухом свод небес омрежен
Быстрей оленя туч подлунных бег.

Чу, колокол поет про дальний брег...

А сон полей безвестен и безбрежен...
Неслежен путь, и жребий неизбежен,
Святая ночь, где мне сулишь ночлег?

И вижу я, как в зеркале гадальном,

Мою семью в убежище недальном,
В медвяном свете праздничных огней.

И сердце, тайной близостью томимо,

Ждет искорки средь бора. Но саней
Прямой полет стремится мимо, мимо.

2

Незримый вождь глухих моих дорог,
Я подолгу тобою испытуем
В чистилищах глубоких, чей порог
Мы жребием распутья именуем.

И в гордости гасимой вот итог:

В узилищах с немилым я связуем,
Пока к тому, кого любить не мог,
Не подойду с прощеным поцелуем.

Так я бежал суровыя зимы:

Полуденных лобзаний сладострастник,
Я праздновал с Природой вечный праздник.

Но кладбище сугробов, облак тьмы

И реквием метели ледовитой
Со мной сроднил наставник мой сердитый.

3

Зима души. Косым издалека
Ее лучом живое солнце греет,
Она ж в немых сугробах цепенеет,
И ей поет метелицей тоска.

Охапку дров свалив у камелька,

Вари пшено, и час тебе довлеет;
Потом усни, как все дремой коснеет...
Ах, вечности могила глубока!

Оледенел ключ влаги животворной,

Застыл родник текучего огня.
О, не ищи под саваном меня!

Свой гроб влачит двойник мой, раб покорный,

Я ж истинный, плотскому изменя,
Творю вдали свой храм нерукотворный.

4