Сонеты 4, 24, 47 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда

Начальные строки 9-10 третьего четверостишия меняют риторическую модель, так как повествующий обращался непосредственно к «молодому человеку» как бы подсказывая об преимуществах общения «с глазу на глаз» без участия посредников. Мы знаем, что посредникам свойственно искажать сказанное при передаче в собственном пересказе.

«Now see what good-turns eyes for eyes have done:

Mine eyes have drawn thy shape, and thine for me» (24, 9-10).

«Теперь взглянем, что получили хорошего от «глаза в глаза»:

Мой взор нарисовал твой облик, а твой для меня» (24, 9-10).

В строках 9-10, поэт изложил юноше основные психологические аспекты при общении «тет-а-тет»: «Теперь взглянем, что получили хорошего от «глаза в глаза»: мой взор нарисовал твой облик, а твой для меня». Итак, общение «с глазу на глаз», предоставляет более достоверную картину для формирования, как у юноши, так и поэта мысленное построение представления об внутреннем мире и облике друг друга. Так как, глаза являются «зеркало души» человека, по глазам можно догадаться лжёт человек, или искренне говорит правду.

«Are windows to my breast, where-through the Sun

Delights to peep, to gaze therein on thee» (24, 11-12).

«Являясь окнами моего бюста, где сквозь солнце

Приятно поглядывать, пристально пялясь — на тебя» (24, 11-12).

В строках 11-12, повествующий от третьего лица откровенно высказал свои рассуждения о нём: «Являясь окнами моего бюста, где сквозь солнце приятно поглядывать, пристально пялясь — на тебя».

В тексте оригинала Quarto 1609 года слово «Sun», «Солнце», является словом-символом, так как написано с заглавной буквы курсивом, что указывает на ссылку с древнегреческой мифологией с упоминанием Феба. В тоже время, строка 11 полностью поддерживает

псевдоним юноши «Солнечный», закрепившийся за ним в литературных салонах, — среде литературного бомонда Лондона.

Оборот речи начала строки 11: «Are windows to my breast», «Являясь окнами моего бюста», именно, так говорили в «елизаветинскую» эпоху. Ибо бюст включает в себя голову и глаза, о которых шла речь при повествовании предыдущих строк. В то же время, на груди, как мы знаем, что в современном переводе «breast» нет окон в виде глаз.

Заключительным двустишием бард традиционно подводит черту вышенаписанному, поддерживая риторическую модель притчи. Хочу заострить внимание читателя на том, что заключительные две строки не являются прямым обращением поэта от первого лица к юноше, следуя схеме большей части сонетов.

Повествующий пишет от третьего лица, называя свои глаза «eyes this cunning», «глаза эти хитрые», как бы отстраняясь от них.

«Yet eyes this cunning want to grace their art,

They draw but what they see, know not the heart» (24, 13-14).

«И всё же, глаза эти хитрые украсить твоё мастерство хотят,

Они рисуют, но только то, что видят, не познавши — сердце» (24, 13-14).

Строки 13-14 написаны бардом необычайно трогательно с лиричными оттенками лёгкого сожаления: «И всё же, глаза эти хитрые украсить твоё мастерство хотят, они рисуют, но только то, что видят, не познавши — сердце».

Выводы: при кажущейся простоте и повторяемости темы, автор искусно вплёл в содержание сонета 24, аллегорическое сопоставление своего взора с художником-живописцем, а своё тело сравнил с холстом, натянутым на раме. Однако, написанный образ юноши был не до конца написан взором играющим роль художника, несмотря на это его образ оставался всегда милым для сердца поэта.

Впрочем, по мере прочтения создаётся впечатление, что живописная картина с отображённым образом юноши всё время меняется, не находясь в статически неизменяемом состоянии. Зная изменчивую природу окружающего под воздействием немилосердного времени поэт сожалеет, что «эти хитрые глаза» всё время желают украсить образ юноши, поэтому они продолжают рисовать прекрасный образ юноши, так и до конца, не познавши его сердце, это — во-первых.

Но Шекспир прекрасно знал, что в человеческую психику от рождения заложено свойство мозга всё вокруг приукрашивать через органы зрения, глаза, на чем собственно и основан эффект «обмана зрения»!

Во-вторых, с полным правом можно догадаться, что литературные образы сонета 24 определённо послужили прообразами для написания романа «Портрет Дориана Грея» ирландским писателем и драматургом Оскаром Уайльдом.