Соня и ведьма

«Не стоило связываться с тобой, малышка», — печально подтвердила она.

— Ты вся дрожишь.

Он мягко провёл ладонями от моих запястий к плечам, подтянул одеяло, улыбнулся так тоскливо, что перехватывало горло, расстегнул колючую шерстяную кофту и набросил мне на плечи.

Запах корицы обнял, погружая в чудесное, волшебное сумасшествие. И вовсе эта кофта не колючая. Напротив: мягкая, тёплая, как пряный чай промозглой осенью. Почему комната плывёт перед глазами? Это всё простуда? Жар? Или волшебный коричный аромат?

Он коснулся губами моего лба, проверяя температуру. Никакой нежности, никаких надежд, никаких чувств.

— Почему ты испугался за меня?

Кир убрал волосы с моего покрытого испариной лба и, я почти в этом уверена, улыбнулся по-настоящему. Его губы накрыли мои. Нежно, трепетно, вопросительно. Поцелуй, пахнущий корицей, поцелуй с лёгкой горчинкой, поцелуй, разделивший эту осень на до и после.

Где-то невероятно далеко, кажется, в другой вселенной, очумело свистел и надрывался чайник. Но на него уже никто не обращал внимания.

Глава 15. Воспоминание о былой любви

Жар ломал кости, высушивал вены, слепил глаза. Он растекался пламенем под кожей, опалял ресницы и заполнял лёгкие.

Температура скакала всю ночь, то грозя закипятить кровь, то падая едва ли не до комнатной.

Иногда, когда горячка становилась особенно жестокой, казалось, что я стою посреди пылающего хвороста. Что за пеленой дыма ещё можно угадать знакомые лица, но ни на одном из них нет сочувствия. И тогда запястья сводило от перетягивающих их верёвок, которых, конечно же, не было на самом деле.

На самом деле я металась в собственной квартире то хохоча и напевая попсу девяностых, то задыхаясь от кажущейся копоти.

Кир отошёл от меня лишь дважды за всю ночь, причём оба раза чтобы поменять компресс на более холодный и принести питьё.

Нели страдала не меньше. Она делила со мной каждое видение, каждую бредовую идею, каждую строчку доставучей песни, засевшей в мозгу так плотно, что зудело в горле.

И мужчину, сидящего у нашей кровати и меняющего нагревшиеся повязки на руках и лбу, она делила тоже.

— Почему ты не ушёл? — спросила я, оторвавшись от предложенного колдуном кислющего напитка.

— Некому закрыть дверь, — хмыкнул он. — Спи. Всё хорошо.

Простые слова набатом зазвенели в ушах. Заставили подскочить, опираясь на локти, найти в полумраке комнаты его похожий на ледяную глыбу силуэт. Я нащупала на тумбочке и надела очки, чтобы силуэт стал чётче.

— «В прошлый раз, когда ты сказал это, я умерла».

Улыбка, едва угадывающаяся в уголках его губ, стекла на грудь, как смытая дождём клоунская гримаса.

— Нели?

— «Соскучился, милый?»

Продираясь сквозь чужой и собственный бред, я оттолкнула сознание ведьмы:

— Прости, это всё температура. Несу какую-то ерунду…

Но поздно. Кирилл поймал мой подбородок и внимательно всмотрелся в черты, пытаясь уловить знакомые:

— Нели?

«Пусти, малышка. Всё шло именно к этому. А момент прямо-таки идеален».

Нет, Нели! Ты же боишься его! Спрячься, затаись! Он не узнает, не увидит тебя. Иначе убьёт… Не провоцируй его, не зли!

«Пусть убьёт. Пусть! Это лучше для нас обоих. Мы заслужили свободу друг от друга!»

Он стиснул мои плечи и затряс, пытаясь, видимо, таким образом избавить от засевшей занозы. Очки перекосились, сползли с переносицы, грозя свалиться.

— Не смей! — от его пальцев наверняка завтра останутся синяки, но разве это имеет значение, когда ты не уверена, что доживёшь до завтра? — Ты не посмеешь! Я не оставлю от тебя ни единого воспоминания, если попытаешься! Ты не заберёшь её, ясно?

— «Почему же? — едко усмехнулась ведьма. — Получится чудесная месть. Разве кто-то мог бы придумать лучше?»

Я задохнулась от ужаса и обиды. Я защищала тебя! Прятала! А ты так платишь мне за помощь? Мы ведь друзья, Нели!

«Ты очень паршиво выбираешь друзей, малышка. Я предупреждала: люди лгут. Не доверяй им. Я не исключение».

Но ты — исключение! Ты — это я! У нас одни мысли на двоих. Я делила тело с тобой. Разве это не достаточная плата за доверие?

«Я не принимаю в оплату то, что могу взять силой».

Ей больно говорить это. Общий жар, сменяющийся образом костра, мучал обеих, но ещё сильнее мучали слова, которые она произносила моими губами. Наверное, предателям всегда больно.

«Ты представить не можешь, насколько».

Куда делся мужчина, всю ночь заботливо ухаживающий за мной? Куда пропал тот, от кого веяло корицей и медовой осенью? Теперь он походил на волка, застрявшего в капкане: готов отгрызть себе ногу, лишь бы добраться до того, кто поставил ловушку.

— Будь ты проклята, Нели! Я отпущу тебя, позволю вселиться в кого угодно другого и исчезнуть. Не заставляй нас переживать это снова! Ты ведь знаешь, чем кончится битва…

— «А ты знаешь, что перейти в другое тело я не могу. Считаешь, стала бы ждать разрешения, будь у меня такой шанс? У тебя только один выход. Давай, ты же можешь. Попытайся угадать, любимый».