СОНМ

Теперь понятно, почему Губернатор взял дело на контроль. Легендарная в научных кругах личность Пожарского давно обросла легендами. Его считали гением, щедрым меценатом, кто-то даже спасителем человечества. А теперь окажется, что он обычный человек, да ещё жестокий убийца.

Неужто Домра в самом деле на это согласился?

* * *

Кивнув городовому у двери, Домра вошёл в комнату дознания. Пожарский тут же вскочил со стула, но наручники пригвоздили его обратно. В своем зелёном рыбачьем костюме подозреваемый выглядел нелепо. Несмотря на довольно молодой возраст, чуть за сорок, Пожарский был полностью седой. Из-за отсутствия морщин и гладкой мальчишечьей кожи, он напоминал актёра школьное театра, игравшего взрослого дядю в комичном парике.

— Господин Пожарский, — обратился Домра. — Я следственный пристав…

— Где она? Я могу её увидеть?

— К сожалению, это невозможно.

Домра выдвинул стул. Поняв, что его располневший живот не поместится в пространство между стулом и столом, выдвинул ещё дальше.

— Мне рассказали ужасное о моей дочери. Это какая-то ошибка. Я… я могу опознать тело. Убита другая девушка, должна быть другая. — Владу уже опознали.

Огонёк надежды погас в глазах Пожарского. Плечи его опустились, плоть в них вмиг растаяла, словно масло на сковороде.

Он окунул лицо в ладони и разрыдался.

— Моя девочка. Боже мой. Боже… Нет.

Выбора у преступника на первом допросе два — либо признаться в содеянном, приблизив таким образом многолетнюю отсидку, либо отрицать вину и провоцировать сыщика на эмоции, надеясь на будущее снисхождение в суде. Задержанные рыдают, орут, матерятся, умоляют, некоторые даже пытаются соблазнить. Глаз Домры лучше любой лупы опознавал эти попытки с ходу. И сейчас он видел Пожарского насквозь. Его слёзы были искренними.

Подозреваемый вдруг резко насупился, его глаза снова вспыхнули.

— Кто это сделал? Приведите его, я хочу взглянуть ему в глаза! Пусть скажет мне, за что! За что!?

Неужели ему не сообщили причину задержания? Или Пожарский с горя тронулся умом? Или пытается дурить Домру?

— Господин Пожарский, требовать и задавать вопросы могу здесь только я. Ваше дело отвечать. Только так и никак иначе. Это понятно?

Резкие тон Домры охладил подозреваемого. Тот покивал.

— Где вы были вчера с шести до семи вечера?

Именно в это время, согласно отчёту судмедэксперта, убили Владу Пожарскую.

— В Радищево. Это деревня близ Турова.

Домра когда-то начинал в Турове, небольшом провинциальном городке, через который проходит единственная дорога к Радищеву. Заповедный лес, спокойная речушка с юркими окуньками и щуками — чудные места.

— У моего друга Олафа там домик на берегу реки.

— Олаф, это господин Олаф Померанский? Совладелец СОНМ?

Пожарский кивнул.

— И как долго вы были у него в гостях?

— Мы уехали рано утром в субботу и вернулись сегодня около десяти. Я пришёл домой и увидел полицейских. Они мне всё и сказали, — Пожарский снова заплакал. Глотнул воды, вытер слёзы.

От Города до Радищева больше трехсот вёрст. Если Пожарский и правда был там, он не смог бы незаметно от друга смотаться в Город, убить Владу, а потом также незаметно вернуться.

Алиби так себе, заключил Домра. Он рассчитывал на нечто более изобретательное.

— Кто может подтвердить ваши слова?

— Олаф подтвердит. Вы говорили с ним?

— Здесь я задаю вопросы, господин Пожарский. Мы проверим светописцы по дороге в Радищево, опросим свидетелей. Также проверим метки навигатора вашего телефона.

Пожарский поник.

— Мы отключаем телефоны в Городе. Это наша традиция.

Как удобно, подумал Домра.

Пожарский закрыл лицо руками.

— Боже, вы мне не верите. Не верите, да? Я не убивал её. Не убивал мою девочку.

— Господин Пожарский… — У вас есть дети?

Домра вспомнил лицо Настасьи, которая много лет, не взрослея, глядит на него со светолика на столе в кабинете. Распахнутый взгляд, ладони сложены заячьими ушками на голове, губы трубочкой. Под одним углом глянешь — строит рожицы, под другим — грустит.

— Вы смогли бы сидеть на моём месте и вести беседу, вместо того, чтобы болтаться в петле? Смогли бы убить своего ребёнка, и дышать как ни в чём не бывало?

— Пожарский!

Домра осознал, что повысил голос. Обычно он себе такого не позволял. Да что там обычно — никогда не позволял. Эмоции не должны заглушать логику — так он говорит молодым курсантам, юношеский пыл которых застилает им глаза. Домра сам когда-то был юнцом и немало дел запорол, пока не набрался опыта.

— Когда вы последний раз видели дочь?

— Два дня назад на ее спектакле. Владочка играла ангела. Парила над сценой, а на спине у неё взмахивали искусственные крылья. Такая лёгкая, красивая. Невероятно красивая. Обычно я остаюсь после спектакля, чтобы вручить ей цветы и поболтать, но в тот раз очень торопился. Потом позвонил ей и извинился. Она ответила: «Ничего, папочка. У меня будет ещё много ролей». Если бы я знал, что эта роль станет её последней. Мой ангелочек. Она вся была в работе, мечтала сниматься в кино. У неё и парня-то не было. Она никому не могла перейти дорогу, такой был у нее характер. Она всегда хотела всем помогать.