СОНМ

Когда стало известно, что Родион Пожарский — кровожадный душегуб, его дом превратился в лёгкую добычу мародёров и хулиганов. Городовые, боясь навлечь на себя беду, не сильно то им препятствовали. Все ценности растащили, мебель сломали, мёртвыми змеями с потолка свисала оборванная проводка. Крыша протекала, на коврах разливались грязные лужи, полы вздыбились и скрипели. На стенах появились надписи: «Убийца», «Гори в аду». Дом погрузился во тьму, как и сердце его хозяина.

Соседский садовник Антип Куракин подтвердил, что видел Пожарского, выходившего из своего дома в пять пятнадцать.

Несколько минут тот ходил вокруг машины, счищая тряпочкой грязные пятна, а потом сел за руль и укатил на север в сторону дома Влады. Студентка-биолог Дина Еникеева видела Пожарского в пять сорок шесть на светофоре в трёх кварталах от дома Влады. Она хотела взять у него автограф, но не успела — Пожарский со свистом шин рванул с перекрёстка. Оба свидетеля указали на светолик Пожарского, заранее смешанный со светоликами похожих мужчин.

Еще десяток свидетелей видели машину Пожарского напротив продуктовой лавки, на пересечении улиц Земской и Вятка, и на стоянке у дома Влады. Весь путь машины прослеживался и городскими светописцами. Пожарский нигде не останавливался, никуда не сворачивал и ни с кем не разговаривал — ехал к дочери целенаправленно.

В театре, где последний год работала Влада ничего полезного выяснить не удалось. Коллеги актёры отзывались о ней только положительно, ничего подозрительного не замечали и, вообще, пребывали в шоке. Подтверждали они также, что отец после каждого спектакля дарил ей цветы. Она всегда очень радовалась ему, друзьям рассказывала, как безумно его любит. Со стороны отношения отца и дочери выглядели идеальными.

Главный свидетель, потомок немецкого промышленника Фрау Шарлотта Эберштейн жила в соседнем от Влады доме. Худая изнеможённая возрастом женщина оказалась не по годам юркой и прозорливой.

— Бедная девочка. Бедная.

— Фрау Эберштейн, это вы нашли тело? — спросил Домра.

— Да. Такой кошмар. Ужас просто. Столько было крови.

— Когда вы видели Владу последний раз живой?

— Утром мы вместе завтракали у меня на веранде. Когда она приходит я всегда готовлю ее любимую глазунью.

— Вам не показалось её поведение странным? Может быть, она была взволнована чем-то?

— Нет, она была совершенно счастлива. У неё намечалась главная роль в спектакле. Она только и говорила об этом. Бедная девочка, бедная, — Фрау Эберштейн вытерла слезы. — Мы попрощались, Владочка обещала забежать ко мне вечером, помочь запаковать подарки. Мои внуки живут в Германии, я всегда отправляю им подарки к Рождеству. Руки в последние годы подводят, но глаза всё ещё хорошо видят. Вечером Владочка не пришла, и я сразу заволновалась. Утром отправилась к ней, у меня второй ключ есть. И увидела… Ох, господь всемилостивый. Это был такой ужас.

— Она не упоминала, что к ней вечером собирался приехать отец? — Нет.

— Но вы сказали городовому, что видели Господина Пожарского у её дома около шести. Вы уверены, что это был именно он.

— Конечно, кто ж еще. Я с малых лет его знаю. Я пошла в магазин и увидела, как он выходил из машины. Как представлю теперь, что он шел ее убивать… Он с родителями жил в этой самой квартире. И говорила я Владе, продай её, проклятие на ней лежит. А она не верила, говорила ей здесь нравиться.

— Что за проклятие?

— А вы не знаете? Папаша Родиона был психопатом. С виду прям образцовый муж и отец, но как замкнёт у него там, так крики на всю округу были слышны. Бедная Вирма часто ходила с синяками. Его несколько раз упекали в лечебницу, но вскоре отпускали. Говорили, вылечился. Как-то раз в очередной приступ, он схватил нож и истыкал Вирму, как тушу свиньи. А мы с ней, между прочим, дружили.

— Когда вы видели господина Пожарского на улице, вам не показалось, что он вёл себя странно?

— Глазища у него были бешеные. Я сразу поняла, неладное случится, но дура не поверила интуиции, — Она огляделась, не видит ли их кто, и заговорила вполголоса. — Слышала, психопатия передаётся по крови. Точно у Родиона замкнуло в мозгах, как у папаши, вот он и сбрендил. Эх, Владочка, какая жалость. Бедная, бедная девочка.

* * *

По дороге в СОНМ Домра позвонил старому приятелю Леху Собескому, заведующему отделением городской психиатрии. Лех сразу понял о ком справляется Домра, хотя сыщик и пытался завуалировать вопрос о природе психозов.

— У нас только о Родионе и говорят.

Лех принялся рассказывать о когнитивных искажениях, разрушенных нейронных связях и недостатке каких-то там гормонов.

— Лех, просто скажи — может ли отец убить дочь из-за приступа психоза?

— Теоретически это возможно.

Домра собирался закончить разговор, но Лех его остановил.

— Психоз всегда длительное прогрессирующее состояние. Я знаком с Родионом, и поверь он знал об этом лучше меня. Если у него были симптомы, он бы принял меры.

Домра вспомнил о нападении Пожарского на Грегора Бельского в ресторане Метрополь. Очевидцы говорили, Пожарский вёл себя совершенно неадекватно.

— Спасибо, Лех. Ты мне очень помог.