СОНМ

— Полгода назад у вас умерла жена. Как это случилось?

— Это здесь при чём?

Пожарский вспомнил, что вопросы задавать не следует и сделал извиняющийся жест.

— На дорогу выбежал человек. Она резко вывернула руль, машина улетела в кювет, перевернулась четыре раза.

— Как вы себя чувствовали после этого?

— Я был разбит. Уничтожен. Если бы не Влада, не знаю, что сделал бы с собой.

— То есть вы подтверждаете, что ваше психическое состояние ухудшилось?

Пожарский посмотрел на Домру с сочувствием, как большой пес глядит на гавкающую болонку.

— Катя подарила мне лучшие годы жизни и мою Владу. Они были для меня всем. Теперь их обеих нет. А я есть.

Повисла пауза. Домра вынул из стопки бумаг светолик, снятый с угла дома убитой. На нём мужчина стоит у входной двери, его лицо чётко различимо.

— Господин Пожарский, вы узнаёте этого человека?

Пожарский взял светолик и долго на него смотрел. Искреннее изумление на его лице сменилось на растерянность, а затем на истошную ненависть. У него затряслись скулы.

— Кто это?

— Вы мне скажите.

— Понятия не имею.

— А я думаю, вы его узнаете.

— Не понимаю, как это, вообще, возможно.

Домра положил сверху другой светолик. На нем Влада открывает дверь, на её лице видна улыбка. На следующем они с мужчиной обнимаются, а затем вместе входят в квартиру. Спустя двадцать минут, мужчина выходит. На его одежде видны красные пятна.

— Откуда у вас на руке царапины?

Пожарский провёл пальцами по четырём свежим продольным отметинам на запястье.

— Наверное, поранился на пирсе у дома Олафа.

Домра глубоко вздохнул.

— Одежду со следами крови нашли в вашем доме в корзине для белья. Там же нашли нож, на котором ваши отпечатки пальцев. Городские светописцы засекли, как вы ехали на машине от своего дома к дому Влады, а потом вернулись обратно.

Пожарский в ужасе смотрел, как на светолике человек с его внешностью обнимает его еще живую дочь. Потом он войдет и вонзит нож в ее юное невинное тело двадцать восемь раз.

— Господин Пожарский, человек на фото, это вы?

Пожарский больше не реагировал на вопросы. Глаза его стали стеклянными, он как будто впал в ступор.

— На сегодня хватит.

Снаружи Домру встретил Афанасий Петрович, наблюдавший за допросом из соседнего кабинета.

— Мне сейчас звонил судмедэксперт. Под ногтями жертвы нашли частички кожи. У Пожарского уже вязли анализ ДНК. Если соответствие подтвердится, дело можно закрывать.

— Он уверяет, что не убивал, — задумчиво произнёс Домра.

— Пффф, если бы все убийцы сознавались на первом допросе, у нас бы не было работы. Послушай, Всеволод Михайлович, ты сделай по протоколу, чтобы на суде адвокат не подкопался. Собери показания свидетелей, всё зафиксируй. А я обещаю выбить тебе достойное выходное пособие.

Домра покивал полицмейстеру и пошёл прочь. Взгляд Пожарского не выходил из его головы. За годы службы он встречал разных убийц: и законченных маньяков садистов, и психопатов, и тех, кто случайно оступился. У всех он видел в глазах вину. У кого-то за то, что совершил, у кого-то за то, что попался. Но у Пожарского вины во взгляде не было. Только живая искрящаяся боль отца, потерявшего дочь.

Домра хотел бы разделить уверенность полицмейстера в виновности Пожарского, но что-то подсказывало ему, в этом деле не всё так складно.

* * *

В квартире Влады Пожарской томилась гнетущая безысходность. Со стен, перепуганных произошедшим здесь кошмаром, лоскутами слазили обои — точно пытались сбежать. Терпкий трупный смрад смешивался с вонью химикатов, которыми пользуются судмедэксперты, и пронизывал всё вокруг. Спрятаться от него было невозможно.

Снаружи ливень месил осеннюю грязь. Домра отряхнул промокшие борта плаща. С полей шляпы стекали капельки на пол.

Топ-топ-топ.

Шкафы вывернули во время обыска, но, когда в дом только вошли приставы, вокруг всё было цело. Никаких следов борьбы — ещё один факт на чашу весов против Пожарского. Жертва знала убийцу, и сама впустила его в дом. Даже если предположить, что Пожарский говорит правду, кто вместо него вошёл сюда два дня назад? Кто притворился Пожарским настолько убедительно, что родная дочь не распознала фальшь?

Домра стоял у того самого места, где нашли тело. Коврик пропитался кровью и почернел.

Топ-топ-топ.

На миг сыщика посетила страшная, чудовищная мысль. Настасья лежит на этом самом ковре, руки небрежно сомкнуты на груди. Кровь струится из ран на животе. Она плачет и умоляет не убивать ее. Домра хочет успокоить дочь, но затем оглядывается и видит у себя в руке окровавленный нож.

Он выскочил из квартиры, глотая ртом воздух. Облокотившись на перила, свесил голову под струящиеся с крыши ручейки воды. Холодное потекло по спине, приводя его в чувства.

Где-то вдалеке сверкали молнии, и гремел гром.

* * *

Всеволод Домра считал убийство порождением естественной природы человека. Опыт убеждал его, что попытки надурить природу, ещё никогда не заканчивались успехом. Неважно богатый ты или бедный, учёный или повар, монарх или простолюдин — все убивают и умирают одинаково. И никакие квантовые телеграфы этого не исправят.