Сонные войны. Дилогия (СИ)

— Нам надо заключить с ним союз? — спросил Арооми.

— Если это тот, кто я думаю, нам надлежит убить его как можно скорее. Если он новый эмиссар, он не менее опасен, чем Толстые Ткачи.

Одиннадцать слепых костюмов кивнули и пошли к выходу. В иллюминаторе над ними испуганное лицо смотрело на безжизненное тело Якомы. Ученик японца понял, что станет с ним через пять лет. Или почти понял…

Дима

Дима шел на встречу. Он вернулся в Гонконг по приглашению Чана-старшего. Правда, Дима никогда не приехал бы, если не одна интересная деталь. Вчера, где-то в районе обеда, зазвонил его мобильник. А Дима лишь позавчера подключился к новому оператору, причем, на подставное имя, и звонить ему, вроде бы, не должны. Но телефон пиликал, а на экране зависло слово «Чан» — так Дима записал продюсера полгода назад. Его, наконец, нашли. И, слава Ей, — не те, о ком он написал книгу.

— Ало? — сказал Дима в телефон.

— Только не вещайте трубку, Дмитрий, — послышался старческий голос. — Я хочу поговорить с вами о Семи Толстых Ткачах.

— Вы говорите о книге или…

— Или. О настоящих Ткачах. О тех, кто уже выписал лицензию на ваше устранение любыми способами.

— Я внимательно слушаю.

— Не по телефону…

Они договорились встретиться в головном офисе «Кахома корп.», Дима полетел в Гонконг. Сейчас он повторял тот же путь, что некогда мастер разговора Ким. И даже спутник у него соответствовал. Джек привычно провел его к лифту, по пути пытаясь заговорить писателю зубы, но Дима оставался сухо-молчаливым. На глазах солнцезащитные очки, от него как будто веяло прохладой — в автоматизированном лифте даже включился климат-контроль.

Когда двери расползлись, Дима увидел китайца за массивным столом. Тот таращился, скалясь отличными вставными зубами. Но Диму теперь практически невозможно обмануть. И улыбка, и радушие искусственны, как книги плагиатора.

— Дима! — сказал Чан на отличном английском. — Я смотрю, вы не теряете время даром! За полгода стали одним из известнейших людей на планете!

— Я бы не сказал, — голос Димы эхом отразился от стен кабинета и Чан вздрогнул.

— Я имею в виду — в некоторых кругах.

— Мне не нравятся круги.

Дима подошел к столу, сел напротив, а Чан нервничал. Причина беспокойства? Он чувствовал, молодой мужчина изменился. Пока не понял, как, почему и насколько, но изменился.

— А что же вам нравится? — Джек стоял за спинкой Димы, Чан видел, как его рука полезла за отворот пиджака. Там, как кобра в корзине, спряталась почти однокоренная кобура. Джек посмотрел Чану в глаза, но тот покачал головой, рука достала не пистолет, а миролюбивый платок.

— Геометрические фигуры вроде квадратов, — ответил Дима очень холодно — замогильно холодно, — Или пиктограмм. Или семиугольников.

— Хорошо сказано, Дима. Однако у нас есть дела.

— Да. Вы сказали, меня хотят убить персонажи моей последней книги. Почему и кто они?

— Ответ на ваш вопрос дать можно, но нужно ли? — усмехнулся Чан. — Вы и так завязли в этом деле, а если узнаете всю правду, придется выбирать.

— Что выбирать?

— Жизнь. Борьбу или трусливое прятанье. Может, способ смерти.

— Я люблю выбирать. Это хорошо, когда выбираешь сам, а не за тебя.

— Ну и славно. — Чан и кивнул Джеку. — Включай.

Джек подошел к экрану огромного телевизора, взял пульт, навел на широкое стекло и нажал кнопку. На экране зависла снежная буря. Уголки диминых губ на миллиметр ушли вверх, но продолжалось это секунду.

— Прежде чем мы начнем, я хотел бы спросить: откуда ты знаешь о них? — сказал Джек.

— Кое-что услышал на съемочной площадке, об остальном догадался.

— Как?

Но ответа Джек не удостоился. Дима перевел линзы очков на экран, посчитав, что сказано достаточно. «Самодовольный ублюдок!» — подумал Джек одобрительно. Ему нравились такие люди, с ними проще, чем с нежными «творческими натурами», которые вокруг него и хозяина крутились последние годы. Однако Чан требовательно смотрел на него, Джек нажал другую кнопку. На экране повисла фотография Вольта. Толстая рожа отличалась от нынешнего оригинала, но к середине зимы, Вольт станет таким, как в телевизоре.

— Наверное, ты слышал о Вольте, так что с него мы и начнем, — сказал Джек. — И на его примере я расскажу о Толстых Ткачах вообще. Я не знаю, понял ты или нет, но эти жирные мужчины управляют миром. Не планетой, а людьми, которые на ней живут. Пожалуй, единственное, что обойдено их интересами — это политика. Толстые Ткачи не вмешиваются в нее. Они определяют жизнь людей иным способом. Если человеку сказать: делай это, а вот этого не делай — результат будет ноль. И Ткачи всего лишь подсказывают им, что делать. Посредством фильмов, Интернета, радио, моды, музыки, религий, но, по большей части, книгами. Ты тоже писатель и достаточно правдоподобно обрисовал, как можно управлять страной с помощью лишь одной силы слова. Но у Толстых Ткачей круг интересов побольше, чем ты описал.

Джек прокашлялся и продолжил: