Сообщество как городская практика

Подобные территории могут отличаться от административных единиц на карте города:

Естественная территория… представляет собой единицу в физической структуре города, которая характеризуется материальной индивидуальностью и типичными для нее настроениями, ощущениями и интересами людей, обособленных внутри нее (ibid.).

Одним словом, Парк и его коллеги фактически не проводили никакого концептуального различия между городским районом и сообществом. Они ассоциировали территориальное единство с культурным единством, понимали культуру как некую систему и рассматривали городские районы как чрезвычайно автономные структуры, как будто политика и власть в масштабе города не играли никакой роли.

Вторая принципиальная идея Чикагской школы заключалась в опасении ее представителей, что урбанизация уничтожит суть жизни в сообществе. Знаковым текстом, в котором выражалось это опасение, стала работа Вирта «Урбанизм как образ жизни» (Wirth 1938 / Вирт 2005: 93–118). Урбанизм предоставлял огромное разнообразие вариантов социальных связей, а негативное воздействие урбанизма на локальное сообщество будут объяснять гетерогенностью городского населения (Silverman 1986: 313). Поверхностные, напоминающие деловые отношения и организационные структуры, анонимность и вытекающее из этого исчезновение сообщества Вирт связывал с ростом размеров, гетерогенности и плотности городов (см. также Abu-Lughod 1991: 270).

Идеи, которые выдвигали исследователи Чикагской школы, по большей части имели смысл в то время и в том месте, когда создавались их работы. Рост городов в США происходил главным образом за счет миграции из Старого Света: переселенцы из различных европейских стран изначально селились в этнических анклавах, что зачастую было результатом цепной миграции и структуры рынка труда. Таким образом, большой американский город выступал порождением таких расходящихся факторов, как отчетливые языковые, гастрономические, религиозные и досуговые различия между переселенцами; взаимозависимость по этническим критериям в отсутствие иных «зонтичных» сетей социальной поддержки или государства благосостояния; историческая преемственность между прибытиями эмигрантов; наконец, дискриминация, с которой сталкивались новоприбывшие группы (см. Glazer and Moynihan 1970: xxxiii). Однако упоминавшиеся выше отсеивание и сортировка не были ни «естественными» (см. Logan and Molotch 1987), ни универсальными. При социалистических режимах, например в Восточной и Центральной Европе, а также в Северном Вьетнаме (Schwenkel 2013), сообщество было тесно связано с городским районом в результате направляемого государством планирования жизненных сред, целью чего являлось производство граждан социалистических городов. Для идеальных новых граждан строились в 1970-е годы и новые города в Египте (Florin 2005: 35–37). Та или иная стратификация мест не проистекает из открытой конкуренции равных индивидов. Помимо влияния людей и их отношений, не существует никакого естественного упорядочивания городских территорий. Различие между местами есть неравенство между местами, и это неравенство имеет политический характер. Как указывает Джон Р. Логан (Logan 1983: 75), люди и организации «постоянно стремятся воздействовать на процессы роста, чтобы с помощью политического действия поддерживать или создавать различные виды неравенства между местами с целью собственной выгоды». Кроме того, хотя Чикагская школа преимущественно проявляла интерес к подходу, сосредоточенному на способах изменения города, примечательно то, насколько статичной была ее идея локального сообщества (Amersfoort 1982).

Кроме черт сходства в своих исследовательских методах, рассмотренные традиционные британская и американская интерпретации сообщества обладают четырьмя общими особенностями (о методе в исследованиях сообщества см. Vidich et al. 1964). Во-первых, их характеризует довольно романтическое изображение социального мира, в котором сообщество как будто лишено политической и властной составляющих, места не входят в определенную иерархию, а исключение не выступает главным политическим процессом. К этой особенности мы еще вернемся.