Соотношение «права ВТО» и национального права государств-членов

Что касается монистической теории, то она исходит из соединения международного и национального права в единую правовую систему[459]. Нормы международного права становятся частью национального права без помощи национальных правовых инструментов, т. е. имплементируются без соответствующего акта о трансформации[460], и возникновение прав и обязательств у частных лиц и применение положений международного договора в национальных судах будет напрямую зависеть от природы и содержания самого международного договора[461].

Наряду с этим стоит учитывать, что монизм не означает автоматического верховенства международного права, поскольку существуют различные точки зрения, допускающие примат как международного, так и национального права. Так, например, Бишоп, Гугенхейм, Иглтон, Кельзен, Кунц и Лаутерпахт придерживаются примата международного права[462]. Признавая верховенство международного права Лаутерпахт полагал, что международное право – лучшее средство для защиты прав человека и основная функция международного и национального права должна состоять в обеспечении благополучия индивидов[463]. Соответственно, международные договоры должны распространяться на физических лиц и применяться национальными судами[464].

Однако в случае участия государств в международных организациях монистические страны испытывают ряд трудностей по сравнению с дуалистическими[465]. Так, признание «прямого действия» в монистических странах может ограничить проводимую государством торговую политику как на международном уровне, так и в пределах собственного государства[466]. В то время как другие государства, принадлежащие к дуалистическому направлению, не сталкиваются с подобными ограничениями, поскольку отрицают «прямое действие» международного права в рамках национальных правовых систем[467]. По мнению Дж. Джексона, подобная ситуация ведет к несправедливой асимметрии между положением различных государств-членов ВТО, которая может быть разрешена посредством установления взаимности или ограничения прямого применения договора монистическими государствами[468]. Однако с одной стороны, некоторые государства-члены не смогут признать прямое применение международных договоров без внесения существенных конституционных изменений[469], с другой стороны, практика показывает, что монистические государства, сталкивающиеся с подобной проблемой, готовы пойти по такому пути[470]: внести изменения в конституцию, принять решение суда или разграничить самоисполнимые и несамоисполнимые международные договоры[471].

Одним из традиционных примеров стран с монистическим подходом является Швейцария (ст. 5.4 и 191 Союзной конституции Швейцарии от 18 апреля 1999 г.)[472]. Суды придерживаются позиции, что не все положения международных договоров обладают «прямым действием». В Швейцарии установлено, что содержание нормы международного договора должно быть достаточно точным и ясным, чтобы являться основой для принятия судебного решения[473]. Кроме того, положения международного договора должны содержать права или обязательства для частных лиц для того, чтобы суды признали «прямое действие».