Соперник Цезаря

Но не из-за добычи вышла ссора. Лукуллу не нравилась дружба шурина с легионерами и странный титул «друг солдат», которым ветераны наградили мальчишку. Лукулл постарался унизить молодого амбициозного родственника, отнял у него отряд и поручил охранять продовольствие. Клодий взорвался. На военном совете он обозвал Лукулла скрягой, заявил, что тот обманывает ветеранов, которым давным-давно вышел срок службы. Лукулл позеленел и обозвал Клодия смазливым сосунком, чьи бешеные выходки ему надоели. Клодий расхохотался в ответ:

— А мне надоело выслушивать насмешки солдат и пересчитывать твоих мулов и верблюдов, груженных золотом. Лучше бы командующим назначили Помпея — жаль, что Великий слишком долго возился в Испании с Серторием.

Один из адъютантов Лукулла выхватил кинжал. Клодий — тоже…

II

Поутру в палатку Клодия вошли ликторы с фасками на плечах, следом явился Лукулл — в ярко начищенных золоченых доспехах, в шлеме с гребнем и опять же в красном своем палудаментуме. За ним, вместо невзрачного медика, следовали легат и два центуриона.

Аппий Клавдий по-прежнему дежурил подле брата. Лукулл говорил довольно долго, но смысл сказанного сводился к одному: наказывать родственника за попытку взбунтовать войска командующий так и быть не станет и приказывает Клодию вернуться в Рим.

Но Клодий подозревал, что Лукулл с удовольствием вернул бы его в Рим в виде урны с прахом, но что-то его удерживало от столь решительного шага. Возможно, присутствие Аппия. Вечером в лагере появился Зосим, взъерошенный, грязный; привез бурдюк с каким-то местным напитком, который, несмотря на протесты, заставил хозяина выпить, отчего у Клодия начался жесточайший понос.

Неведомо, помогло ли лекарство Зосима, или сила молодого организма взяла свое, но через пару дней Клодию стало гораздо лучше, и он покинул зимний лагерь Лукулла в Гордиене. Так кончилась его военная карьера и началась гражданская.

III

Поправляться после ранения Клодий поехал к младшей сестре Терции в Киликию. Его сопровождал Зосим, который ходил за хозяином, как за ребенком, угадывал желания и даже учил заново говорить, по слогам произнося каждое слово, и рассказывал о последних событиях. Клодий потихоньку вспоминал не слишком удачный лично для него, Клодия, поход Лукулла.

До Тарса раненого везли в повозке.

Терция, супруга наместника Киликии, только-только прибывшего в провинцию, встретила брата с распростертыми объятиями в своем дворце. Терции не исполнилось еще и двадцати, а ее супругу, Марцию Рексу, было под пятьдесят. Он принадлежал к знатному роду, одному из самых знатных, недаром прозвище в их роду было Рекс, то есть «царь». Патриции Марции утверждали, что ведут свой род от римского царя Анка Марция, хотя многие сомневались в этом родстве.

Прибытию брата Терция обрадовалась необыкновенно. Чего нельзя сказать о ее муже. Поначалу проконсул даже не хотел, чтобы Клодий жил у них в доме, и все норовил выставить раненого шурина за дверь. Но Терция настояла, чтобы Клодию не просто нашли какое-нибудь жилище, а чтобы в его распоряжение отдали небольшую постройку, примыкавшую одной стеной к дворцу проконсула, и где до той поры квартировались трое писцов, юрисконсульт и пять или шесть прихлебателей наместника из его преторской когорты. Поскольку Клодий никуда не выходил, ему и обед носили со стола наместника, и служанку, молоденькую, но весьма искусную в Венериных удовольствиях, Терция приставила к брату, имея снисхождение к его возрасту. Сама она каждое утро являлась к раненому, непременно с цветами, и даже кормила его, вкладывая кусочки мяса и хлеба в рот. В такие моменты ему приходилось сгибать ноги в коленях, чтобы подозрительная неровность одеяла не привлекла внимание сестры. Но она заметила. Она все замечала. Терция гладила его по волосам и целовала в губы. Слишком нежно целовала.

И вдруг однажды утром принялась ласкать совершенно уж беззастенчиво.

— Что?! — только и выдохнул Клодий, вложив в этот возглас все оттенки недоумения.

Терция на миг растерялась, потом вновь кинулась его целовать. Он попробовал ее отстранить, но не очень настойчиво.

— Публий, ведь ты спишь со старшей… так ведь? — Он не стал отрицать, хотя в то время еще не был любовником Волоокой. — Так почему не можешь со мной предаться Венериным удовольствиям?

Клодий кивнул в сторону двери.

— Ну и что! Ну да, я замужем, а какой от этого толк? Какой?! Рекс ничего не может. Он даже мочится с помощью раба. А я — женщина. Молодая женщина…

И красивая женщина, мог бы добавить он. Его сестра.

— Почему, если ты делаешь это с ней, не можешь со мной? А?

Она бесцеремонно откинула одеяло, радостно хихикнула, увидев, что он возбужден, задрала столу и уселась ему на бедра. Острое блаженство отразилось на ее лице.

— Ну же! Ну!

Он стал двигаться.

Она стонала и выкрикивала нечто бессвязное. Он хотел остеречь ее, чтобы так не голосила, — но забыл все слова и лишь убыстрял и убыстрял движения.

— А-ах… — Она уронила голову набок. Потом поникла, прижалась к нему.

«Я спал с собственной сестрой», — усмехнулся про себя Клодий.