Соперник Цезаря

Рыбачья лодка весь день шла с острова Крит под парусом. Ветер был попутный, но Зосима это не радовало. Он сидел, скорчившись, на корме, не обращая внимания на то, что две триремы следуют параллельным курсом. Скорее всего, это корабли киликийских пиратов, но хозяева Внутреннего моря не трогают рыбачьи лодки — разбойники ищут добычу покрупнее. Зосим прикрыл глаза и подставил изуродованное лицо лучам солнца. Он мечтал, чтобы лодка плыла и плыла и никогда не достигла бухты, в которой стоят пиратские корабли. О боги, почему вы не можете исполнить это желание? Ну почему?

— Эй, Зосим! — крикнул рыбак. — Трирема-то плывет по наши души. Попытаемся удрать?

Зосим обернулся. Пиратский корабль несся по волнам, разрезая волны. Его таран, размалеванный под хищный оскал зверя, целился в лодчонку.

— Куда ж мы удерем? — пробормотал Зосим — щека еще не зажила, и слова получались невнятные.

Рыбак стал разворачивать посудину, чтобы трирема в самом деле не раскроила ее пополам, а Зосим как зачарованный смотрел на приближающийся корабль. Ну вот, сейчас пираты захватят его в плен. Только не велика достанется им добыча. Потому как у Зосима, кроме нескольких серебряных монет, которые он должен отдать рыбаку за перевозку, ничего нет. Правда, есть еще драгоценный перстень хозяина. Его Зосим возил с собой, чтобы показать царю Птолемею Кипрскому вместе с письмом. Клодий просил у царя деньги в долг, чтобы заплатить выкуп. Птолемей расхохотался и сказал, что может дать Публию Клодию Пульхру два таланта. А более у царя Кипра свободных денег нет.

Теперь Зосим плыл назад с этим ответом, понимая, что везет смерть своему господину.

А трирема все приближалась.

«А может быть, лучше, если она меня утопит?» — подумал Зосим с надеждой.

— Это не пиратский корабль, — сказал рыбак, глядя на трирему из-под руки.

— А чей же?

— Это один из кораблей Помпея. Разве ты не знаешь, что Помпей собрал огромный флот, чтобы разделаться с пиратами?

Теперь и Зосим видел, что корабль не пиратский: на палубе блестели кольчуги и шлемы воинов, вдоль бортов висели римские щиты, возле мачты громоздилась катапульта, а на корме полоскался красный вексиллум.[133]

— О, боги! — простонал Зосим.

— Эй, рыбаки! — крикнул с триремы по-гречески римлянин, перевешиваясь через борт. — В ближайшей бухте прячутся пираты?

— Прячутся! — заорал Зосим, вскакивая и едва не опрокидывая лодку. — Они там! Там! — Он махнул в сторону знакомой бухты.

— Их много?

— Два корабля. На одном восемьдесят бойцов. На другом — семьдесят. Не считая пленных и гребцов. Но гребцы все рабы и закованы.[134]

— Тем лучше.

— Возьми меня на борт! — закричал Зосим. — Я — посланец Публия Клодия Пульхра. Он в плену у пиратов.

— Забирайся!

Зосим швырнул кошелек со всем содержимым рыбаку и велел пришвартоваться к триреме.

VII

Когда римская трирема боднула тараном стоящий на якоре пиратский корабль и легионеры, хватаясь за снасти, стали перепрыгивать через борт, Зосим рванулся следом, но загорелый матрос-родосец схватил раба за тунику.

— Куда! — гаркнул матрос сорванным голосом. — Стой! Вмиг положат дурака.

— Там мой господин! Его могут убить!

— Не волнуйся! Мы уже не первый пиратский корабль захватываем, ни разу пленникам кровь не пустили.

Бой кончился быстро. Пираты побросали оружие и столпились у мачты. Их повязали под радостные крики гребцов. Непонятно было, на что те надеялись, уж не на то ли, что римляне их освободят?

Внезапно на палубу к Зосиму перескочил Полибий.

— Я порвал ему хлебальник — здесь и здесь! — хохотал грек, пальцем рисуя на своем лице улыбку от уха и до уха. Зосим заметил на пальцах у Полибия кровь. — Да будет здорово то, что я трогаю. Прежде чем он сдох, я порвал ему пасть! — Полибий исполнил что-то вроде победной пляски.

— Как он умер? — Зосим с трудом ворочал языком.

— Один из римлян проткнул его мечом. Эту мразь выпотрошили, как дохлую рыбину. А я порвал ему пасть…

Зосим отвернулся — тошнота подступила к горлу. Он склонился над бортом и выблевал — то ли ненависть к человеку, который только что умер, то ли страх всех этих дней. И тут кто-то положил ему руку на плечо.

— Море спокойное, — услышал он насмешливый голос Клодия. — Что ж ты блюешь, Зосим?

Раб ничего не ответил и мешком сполз к ногам хозяина. Во рту был горький вкус желчи. Клодий стоял над ним. На белой тоге алело несколько пятен.

— Э, Зосим! Все позади! Приди в себя! Процитируй что-нибудь подходящее из греков! К примеру, Тимофея:

«А зеленогривое море
Рубцевала
Красная роса кораблей,
И все было боль и крик».

Ну, вижу, тебе сразу полегчало.

Как только заговорим о стихах, тебе становится лучше, я знаю.

Зосим поднялся, цепляясь за борт.

— Кстати, где деньги Птолемея? Пятьдесят талантов в кошельке не привезешь. Выкуп мне теперь не нужен, но пятьдесят талантов…

— У меня только письмо. — Зосим торопливо протянул запечатанный свиток Клодию.

— Только письмо? — Клодий удивленно приподнял бровь. — Одно письмо? — повторил он, беря свиток и ломая печать.