Соперник

Отдельная стена была отведена под семейные снимки, в основном запечатлевшие взросление Мэдока. Вот Мэдоку восемь или девять, и он открывает рождественские подарки. Вот он десяти-, одиннадцатилетний висит на воротах для американского футбола. Вот Мэдок и Джаред копаются под капотом его GTO, и Мэдок сложил пальцы в каком-то «крутом» жесте.

А вот и наша с ним фотография. Прямо посреди стены, над пианино. Мы бесились рядом с бассейном, и Эдди решила нас заснять. Нам здесь лет по четырнадцать-пятнадцать. Мы стоим, оба скрестив руки на груди и прижавшись спина к спине. Помню, как Эдди тщетно пыталась заставить Мэдока приобнять меня по-братски за плечо и мы согласились фотографироваться только в этой позе.

Внимательно изучив снимок, я отметила, что у меня угрюмый вид. Лишь в уголках губ едва заметна улыбка. Я пыталась выглядеть так, будто мне было скучно, а на самом деле в животе порхали бабочки. Я отлично помнила тот момент. Мое тело начинало реагировать на присутствие Мэдока, и меня это безумно раздражало.

А лицо Мэдока было…

Он повернул голову к камере, но смотрел исподлобья. На его губах была тень улыбки, будто он пытался ее скрыть, но ему не до конца это удалось.

Маленький дьявол.

Я повернулась и провела рукой по старому пианино, на котором, по словам Эдди, играл Мэдок, пока его не отправили в Нотр-Дам.

Крышка была опущена, на ней лежали ноты. На пюпитре стояла партитура Дворжака. Мэдок всегда был неравнодушен к творчеству восточноевропейских и русских композиторов. Хотя я даже не могла вспомнить, когда я последний раз слышала его игру. Это было забавно. Он так любил выставлять напоказ то, что не имело никакого смысла, и так старательно скрывал то, что его имело.

И тут я наткнулась на что-то ногой. Заглянув под пианино, увидела белые картонные коробки.

Присев, я вытащила одну. А их там было еще штук десять.

Я открыла коробку и замерла. Только сердце забилось быстрее.

О боже. Мои вещи?

Я не могла оторвать взгляд от коробки, полной Lego. Все мои роботы, радиоуправляемые машинки и другие механизмы были свалены в нее вместе с неиспользованными деталями.

Облизав сухие губы, я вытащила Turbo Quad I, который я собрала лет в двенадцать, и Tracker, начатый незадолго до отъезда.

Это были вещи из моей комнаты!

Счастью моему не было предела, я улыбалась как идиотка и готова была расхохотаться. Нырнув под пианино, я вытащила остальные коробки. Открыла их и ахнула от изумления. Тут лежали все мои якобы инженерные чертежи и еще одна коробка с конструктором. Я пролистала бумаги. Воспоминания о тех временах, когда я сидела у себя в комнате с блокнотом и придумывала футуристичные небоскребы и корабли, хлынули потоком. Пальцы стало покалывать, а с губ сорвался нервный смешок. Я не удержалась и рассмеялась так, как не смеялась уже очень давно.

Поверить не могу! Это были мои вещи!

Я метнулась обратно под пианино, ударившись головой о его край.

– Ай, – простонала я, потирая лоб ладонью и тут же ныряя обратно, за новой коробкой, на этот раз осторожнее.

Здесь нашлось все, по чему я скучала, и еще много вещей, о существовании которых уже успела забыть. Скейтборды, плакаты, украшения, книги… Почти все, что было у меня в комнате, за исключением одежды.

Сев на пол по-турецки, я разглядывала свои вещи, расставленные вокруг, и чувствовала, как восстанавливается давно прерванная связь с той девочкой, которой я была когда-то и которую обрела вновь вместе с этими сокровищами. Все эти вещи относились к тому времени, когда я перестала слушать других и научилась прислушиваться к себе. Когда перестала стараться быть такой, как хочет мать, и стала собой. В этих коробках была настоящая Фэллон Пирс, и они не потеряны. Я закрыла глаза и прижала к себе плюшевую морскую выдру, которую купил папа, когда мне было семь.

– Мэдок.

Я распахнула глаза и увидела Эдди у подножия лестницы.

Она скрестила руки на груди и глубоко вздохнула.

– Мэдок? – переспросила я. – Это он сделал?

– Он как с цепи сорвался, когда ты уехала, – она оттолкнулась от стены и подошла ко мне. – Таскал у отца алкоголь, постоянно веселился с девчонками… На несколько месяцев прямо от рук отбился.

– Почему? – прошептала я.

Она пристально посмотрела на меня и, поняв, что я спрашиваю всерьез, продолжила с грустной полуулыбкой на лице.

– Джейсон работал, так что не мог много времени уделять сыну, и они отдалились. Тем летом Мэдок со своим другом Джаредом отрывался на полную катушку. Однажды ночью он зашел к тебе в комнату и увидел, что твоя мать выкинула все подчистую, чтобы сделать ремонт. Не упаковала все и сложила в дальний угол, а именно выбросила.

Да, я знала об этом, и напоминание Эдди меня совершенно не задело. Но раз она все это выкинула, значит… Я опустила голову и закрыла глаза, потому что снова подступили слезы.

Нет. Пожалуйста, нет.