Сопротивление и покорность

и что есть благо для меня.

В жизни или смерти я с Тобой,

а Ты со мной, мой Бог.

Господи, я ожидаю Твоего Спасения

и Твоего Царства.

Аминь.

Где бы ни был христианин,

он должен всегда быть мужественным

и бесстрашным.

Даже перед лицом смерти

его мужество не должно

оставлять его.

Ведь смерть не способна убить нас, она вырвет дух наш из многих тысяч бедствий, замкнет врата горьким страданиям и продолжит путь, которым можно прийти к небесным радостям.

Пауль Герхардт 

20.11.43 

Не беспокойся, если я на Рождество буду вы­нужден еще сидеть в этой дыре. Я, честно говоря, не боюсь этого. Рождество христианин может справить и в тюрьме,— легче, во всяком случае, чем семейные праздники. Я очень благодарен тебе за то, что ты подал прошение о свидании. Думаю, что сейчас разрешение будет дано без всяких осло­жнений. Я вообще-то не рискнул бы попросить тебя об этом. Ну а то, что ты сделал это по соб­ственной инициативе, мне еще приятнее. Я очень надеюсь, что это действительно удастся! Но, знаешь, если даже будет отказ, то все-таки оста­нется радость от того, что ты сделал попытку, да злость кое на кого из-за задержки процесса станет еще больше, что также не повредит. (Мне иногда кажется, что я еще недостаточно зол из-за всего дела!) Тогда уж придется проглотить и эту горь­кую пилюлю — к этому ведь мы в последнее время постепенно привыкаем. Я рад, что видел тебя в момент ареста, и не забуду этого...

Вот еще кое-какие сведения о моей внешней жизни. Мы встаем в одно и то же время, день про­должается до 20 часов, я просиживаю штаны, а ты стаптываешь подметки. Читаю ФБ и «Райх»; по­знакомился с несколькими очень милыми людь­ми. Ежедневно меня выводят одного на получасо­вую прогулку. Вечерами меня заботливо лечат в больничке от ревматизма, правда безуспешно.

Раз в 8 дней я получаю от вас восхитительно вкус­ные вещи. Очень тебе благодарен за все, и за сига­ры, и за сигареты, присланные из поездки! Только бы вы были сыты! Ты не голодаешь? Это было бы ужасно! У меня есть все, не хватает только вас. Мне бы хотелось сыграть с тобой соль-минор- ную сонату и спеть кое-что из Шютца, и послушать 69-й и 46-й псалмы в твоем исполнении. Это твой коронный номер!

Камеру мою убирают. При этом я могу дать уборщику немного поесть. Одного сегодня приго­ворили к смерти. На меня это сильно подейство­вало. За 7 с половиной месяцев замечаешь, какие тяжелые последствия могут быть у мелких глупо­стей. Длительное лишение свободы действует, как мне кажется, на большинство людей деморали- зующе во всех отношениях. Я продумал другую систему наказаний, принцип которой таков: выби­рать для виновника наказание из той сферы, в ка­кой он нагрешил. Например, за «самовольную от­лучку»— лишение увольнения и т. п., за «ношение чужих орденов» — устрожение службы на фронте; за «кражу у товарищей» — временное ношение «клейма» вора; за «спекуляцию продуктами пита­ния»— ограничение рациона и т. д. Почему, вооб­ще говоря, в ветхозаветном Законе нет наказаний лишением свободы?

Сегодня день поминовения умерших... Потом начнется Адвент, о котором у нас столько чудес­ных воспоминаний... Тюремная камера, надо ска­зать, подходящее место для сравнения с тем, что происходит во время Адвента; ждешь, надеешься, делаешь то да се (в конечном счете чепуху), а дверь заперта и открывается только снаружи. Это мне просто пришло в голову, не думай, что здесь много думают о символах! Но о двух вещах, которые, наверное, покажутся тебе странными, я должен рассказать: 1) мне очень не хватает об­щения за столом; всякое удовольствие от вещей, которые я получаю от вас, превращается для меня здесь в воспоминание о том, как мы вместе ели. Не потому ли застольное общение есть такая су­щественная часть жизни, что оно представляет со­бой реальность Царства Бога? 2) Я воспринял указание Лютера «осенять себя крестом» за утрен­ней и вечерней молитвой само собой как какую-то помощь. В этом кроется нечто объективное, необ­ходимое именно здесь. Не пугайся! Я выйду отсю­да наверняка не как «homo religiosus», напротив, мое недоверие и мой страх перед «религиозно­стью» здесь еще выросли. То, что израильтяне ни­когда не произносили имени Бога, заставляет меня постоянно задумываться над этим, и я все лучше понимаю это.

С большим интересом читаю теперь Тертул- лиана, Киприана и других отцов Церкви! Они в чем-то более актуальны, чем реформаторы, а к тому же могут служить основой для диалога ме­жду протестантами и католиками.

...Надо сказать, что я чисто с юридической точки зрения исключаю возможность признания меня виновным.

22.11.43