Соринки. Сборник юмористических новелл

– Приведи ко мне своего Егора, – заговорила целительница. – Я его отшепчу и тогда будут у вас уже дети.

Удары в стену повторились.

– А теперь, голубушка, – поспешила повысить голос знахарка: – поди-ка ты в соседнюю комнату и попроси у старца Семена почистить тебя от скверны.

– Как это? – испуганно спросила Иришка Добрина.

– Старый это ритуал… Тайный очень… Делай все как он скажет… Не перечь… Если хочешь иметь детей, то делай, как он велит. Почистит он тебя и будет тебе с твоим Егором счастье. Через тебя заберет старец Семен на себя хворобу Егора твоего… Иди… Не робей.

Скрипнула какая-то дверь и за стенкой наступила могильная тишина…

Неожиданно дверь из комнаты целительницы резко распахнулась, больно ударив Андрея Моисеевича по уху.

– Следующий, – кинула целительница и, быстро глянув на банку с пожертвованиями, ушла вглубь комнаты.

До того как она отвернулась, Гудковский успел рассмотреть на ее лице огромный шрам, протянувшийся наискосок через все ее лицо от правого уха до подбородка.

На негнущихся от страха ногах, Андрей Моисеевич несмело зашел в комнату. Знахарка в это время опять зажгла потушенные свечи и Гудковский рассмотрел, что на стенах висят вперемешку не только православные иконы с католическими, но и изображения индийских божеств.

– Что у тебя? – громко спросила старушка.

– Болит голова и тело без причины. Сердце давит тяжесть какая-то, – ответил Гудковский.

– К врачам ходил?

– Ходил… Говорят депрессия меня душит… Никакие лекарства мне не помогают.

Знахарка сняла со стены самую большую икону и придвинула ее к лицу Андрея Моисеевича.

– Целуй…

Гудковский брезгливо дотронулся до образа губами, и хотел уже, было, подскочить с табуретки и выбежать на улицу, но тут целительница заговорила:

– Завтра принесешь мне свою медицинскую карточку с анализами, но я и так вижу, что душит тебя не депрессия, а жаба. Вижу я, что живешь ты в огромном доме один. Ни деревца, ни кустика у тебя не растет во дворе.

– Откуда она знает? – мысленно ужаснулся Андрей Моисеевич.

– Пятеро детей у тебя, – продолжала знахарка. – Алименты никому не платишь. Только обещаешь… В дом к себе никого не прописал из детей… Жрешь только на халяву… За каждую копейку задушишься… Правду я говорю?

– Ну, не совсем, – замялся пораженный осведомленностью бабушки Татьяны, которую он принял за аферистку, Гудковский.

Сомнений в том, что она не обычный человек, у него не осталось.

В это время из-за хлипкой стенки донеслись голоса:

– Ой, не надо, – испуганно шептала Иришка Добрина.

– Надо, надо, – убеждал ее разгоряченный старец Семен.

– Мне больно…

– Терпи, если хочешь детей иметь…

– А…а…а… Ой мамочки, ой мамочки, – повторяла Иришка под равномерный стук чего-то железного в деревянную стену.

– Слушай меня внимательно, – как можно громче заговорила знахарка и руками повернула к себе лицо Андрея Моисеевича, который похабно улыбался. – У тебя и так детей куча, которых ты не кормишь.

Вздохи и стоны Иришки Добриной участились вместе с нарастающим темпом стука в стену…

Прошло еще несколько секунд и… все резко закончилось.

– На, читай молитву вслух, – сказала знахарка и всунула в руку Гудковскому какую-то мятую бумажку.

Андрей Моисеевич сглотнул пересохшим горлом слюну, представив себя на месте старца, и попытался рассмотреть буквы на бумажке.

Пока он рассматривал чьи-то каракули, дверь, ведущая в соседнюю комнату, отворилась и оттуда, подтягивая на ходу трусы, выскочила вся пунцовая Иришка.

– Завтра что бы пришла обязательно, – крикнула ей вдогонку знахарка. – А ты, – повернулась к Гудковскому целительница: – завтра тоже придешь и распечатку с анализами принесешь… И про подаяние не забудь… Излечу я твою болезнь, да и порчу сниму бесплатно.

– Какую порчу? – испуганно спросил на выходе из комнаты приема Андрей Моисеевич.

– Обычную… Сглазили тебя… Думаешь чего у тебя абрикос не растет? – ошарашила старушка Гудковского еще больше.

Андрей Моисеевич попятился на выход и в веранде подошел к окошечку с банкой для пожертвований, однако туда ничего не положил, а только сделал вид.

– И вправду, стало легче, – подумал про себя Гудковский, когда выбрался из темного домишки на свежий воздух. – Даже дышать легче стало. Да… Есть в ней сила… Завтра обязательно приду, – размышлял он про себя, не чувствуя, как за ним пристально наблюдают две пары глаз.

Через два часа в дом к целительнице нагрянул участковый уполномоченный Долбин Иван Аркадьевич и бабушке Татьяне, именовавшейся в преступном мире Танькой Криворучкой, а так же резко прозревшему старцу Семену, которого пьяницы под магазином, расположенном напротив дома Гудковского, знали как Семку Халявщика, пришлось срочно эвакуироваться через огороды подальше от своей импровизированной клиники…

Встреча

Капитан полиции Иван Аркадьевич Долбин прыгал в летних туфлях по сугробам и матерился…