Сорняк, обвивший сумку палача

Смелые слова, и опрометчивые к тому же. Если то, что я видела в кино, правда, именно такие ремарки могут привести к тому, что сержант отправляется латать дороги еще до заката.

После раздражающего молчания инспектор сказал:

— Разумеется, вы правы, сержант. У нас нет такого доступа в дома и сердца жителей Бишоп-Лейси, не так ли? В этой области нам следовало бы поработать. Возьмите на заметку.

Не удивительно, что подчиненные его обожают!

— Да, сэр, — сказал сержант Грейвс, записывая что-то в блокноте.

— Затем, — продолжила я, — расставив ловушку, Грейс вышла наружу через правую дверь, которую она тоже заперла, вероятно, для того, чтобы никто не попал за сцену и не увидел, что она сделала. Не то чтобы кто-то мог, конечно, но полагаю, что она была под действием сильного стресса. Она давно хотела отомстить Руперту. Но, только увидев брючный зажим викария, она поняла, как именно это сделать. Как я уже говорила, она очень умная женщина.

— Но, — сказал инспектор, — если обе двери были заперты, как Руперт попал на сцену перед спектаклем? Он не мог запереть себя сам, потому что у него не было ключа.

— Он воспользовался маленькой лестницей перед сценой, — объяснила я. — Она не такая крутая, как те, что по бокам, и у нее только один пролет. Узкие лестницы представляли сложность для Руперта из-за его ноги, и он пошел кратчайшим путем. Я обратила на это внимание в прошлый четверг, когда он проверял акустику в зале.

— Довольно находчивая теория, — заметил инспектор Хьюитт. — Но она не все объясняет. Как, например, предполагаемый убийца мог знать, что этот хитроумный кусок металла приведет к смерти Руперта?

— Потому что Руперт всегда прислонялся к ограждению с электрическим проводом, когда управлял куклами. Со всем этим осветительным оборудованием, висевшим за сценой, перила должны быть заземлены через проводку. В тот миг, когда Руперт прикоснулся к находящемуся под напряжением рычагу Галлигантуса, низ его тела тесно прижался к перилам и, поскольку правая нога была в железных скобах, ток прошел прямо через его руку и через…

— …его сердце, — договорил инспектор. — Да, ясно.

— Очень похоже на святого Лаврентия, — уточнила я, — которого, как вы знаете, поджарили на решетке.

— Благодарю тебя, Флавия, — сказал инспектор Хьюитт. — Полагаю, ты убедительно изложила свою точку зрения.

— Да, — признала я несколько самодовольно, — это да. Это все?

Сержант Грейвс широко улыбался над блокнотом, словно Скрудж над своими гроссбухами.

Инспектор Хьюитт нахмурил брови с выражением, которое я уже видела: с видом невыносимого любопытства, удерживаемого в прочной узде годами тренировки и сильным чувством долга.

— Думаю, да, за исключением одного-двух пунктов.

Я одарила его превосходной сияющей улыбкой: сплошь зубы и растянутые губы. Почти возненавидев себя за это.

— Да, инспектор?

Он подошел к окну, сложив руки за спиной, как мне уже доводилось видеть в нескольких случаях. Наконец он повернулся.

— Может, я брожу в потемках, — сказал он.

Если он ждет, что я начну возражать, ему придется ждать, пока не явятся коровы в бордовых пижамах.

— Твои наблюдения касательно смерти Руперта Порсона более чем блестящи. Но как бы я ни пытался, я никак не могу проследить ход твоей мысли относительно смерти Робина Ингльби. Сапожки — да… возможно. Это предположение, допускаю, но не уверенность. Слабая улика, когда дело дойдет до суда. Если дело вновь откроют, так вот. Но нам потребуется больше чем пара детских сапог, если мы хотим одержать победу над их светлостями.

Его интонации были почти умоляющими. Я уже решила, что некоторые мои наблюдения останутся навеки запертыми в моей голове: самородки дедукции, которые я сохраню для личного удовольствия. В конце концов, в распоряжении инспектора намного больше ресурсов, чем у меня.

Но потом я подумала о его прекрасной жене Антигоне. Что она подумает обо мне, если узнает, что я разрушила его планы? Одно было точно: это положит конец моим мечтам о том, чтобы выпить чаю в саду их со вкусом украшенного особняка.

— Ладно, — неохотно сказала я. — Есть еще несколько вопросов. Первое: когда Дитер примчался обратно на ферму, после того как обнаружил тело Робина в лесу Джиббет, окна дома были пусты. Никто не ждал его прихода, как можно было бы ожидать. Наверняка мать пропавшего ребенка сходила бы с ума в ожидании хоть какого-то известия. Но Грейс Ингльби не несла вахту у окна. И почему? Причина проста: она уже знала, что Робин мертв.

Где-то за моей спиной у викария перехватило дух.

— Ясно, — кивнул инспектор Хьюитт. — Очень любопытная теория… очень любопытная. Но ее все еще недостаточно, чтобы построить дело.

— Допускаю, — согласилась я. — Но есть кое-что еще.

Я по очереди окинула взглядом их всех: викария, инспектора Хьюитта и сержанта Грейвса, жадно обративших ко мне лица и ловивших каждое мое слово. Даже неповоротливый сержант Вулмер отвлекся от полировки своих сложных линз.