Сорок одна хлопушка

Судя по вышеописанному, все должны понимать, что даже если бы они не искусали зад рабочему, их всё равно надо было отделить от овец и свиней. Не говоря о том, что мы потеряли бы немало отменной баранины и свинины, мы получили бы несколько десятков свирепых псов, справиться с которыми можно или ядом, или пулей. Если подходить к этому, как к забаве, то пусть бы их и свиней никогда не разделяли, но я-то, в конце концов, был не обычный мальчик, а начальник цеха, нёс на своих плечах большую ответственность и никак не мог думать только о развлечениях и вести предприятие к экономическим потерям. С помощью тридцати с лишним цзиней говядины и двухсот таблеток снотворного мы ввели эту свору взбесившихся псов в глубокий сон, а потом перетащили за ноги в только что сооружённый собачий загон. Через три дня они один за другим, покачиваясь, пришли в себя и в незнакомой обстановке некоторое время пребывали в замешательстве, не в силах сориентироваться. Затем стали с подвываниями бегать вокруг ограды. Натуру животного определяет пища, она влияет даже на его телосложение. До того, как попасть к нам, этих собак кормили рецептурными кормами, а теперь им скармливали отходы забойного цеха, и они пили кровь свиней, крупного рогатого скота и овец. Поэтому как бы тупы и слабы ни были собаки, стоило им перебраться в собачий загон, не прошло и нескольких дней, как они вернули свою дикую природу, став подобными волкам. Мы так поступили, во-первых, чтобы утилизировать отходы нашего забойного цеха и, во-вторых, чтобы вырастить настоящих хороших собак, мясо которых разительно отличается от мяса тех, кто долгое время взращивался на рецептурных кормах. Лао Лань сказал, что на пороге зима, приходит пора есть собачье мясо, и в эту пору мы должны мясом собак, полных дикой природы, пополнять творческую энергию ян, а также быть готовыми использовать мясо хороших собак, чтобы приглашать гостей и дарить им подарки во имя будущего нашего мясокомбината. Мы с сестрёнкой не однажды видели, как вечером, когда небо усыпано яркими звёздами, собаки сидят у изгороди, уставившись на созвездия, и нередко задирают головы, раскрывают пасти и издают заунывный и долгий вой. Это уже не собачий лай, а волчий вой. Если так воет одна собака, это ещё не создаёт атмосферы страха, но когда так завыли несколько десятков псов вместе, нам в тот вечер на мясокомбинате стало страшно, как в аду. Мы с сестрёнкой не робкого десятка, в тот вечер, когда ярко светила луна, потихоньку подошли к собачьему загону и через щели в ограде заглянули внутрь. Под лунным светом глаза этих псов светились зелёными огоньками, похожими на маленькие бумажные фонарики. Одни, задрав головы, заливались воем, другие, задрав заднюю ногу, мочились на изгородь, третьи носились и прыгали под лунным светом, их сильные тела разворачивались в прыжке, выписывая кривые в лунном свете, шерсть в нём поблёскивала как первосортный шёлк. Это что – свора собак? Ясное дело, стая волков. Отсюда мелькнула мысль: между людьми, едящими мясо, и теми, кто мяса не ест, должна существовать огромная разница, посмотришь на этих собак и тут же поймёшь. Когда эти псы питались рецептурным кормом, они были робкие, как овцы, и бестолковые, как свиньи, а стоило начать кормить их мясом, они тут же превратились в стаю волков. Сестрёнка словно прочитала мои мысли и прошептала мне на ухо:

– Брат, а мы с тобой тоже превратились в волков?

Я состроил ей страшную рожу и сказал:

– Да, мы стали волками, мы два маленьких волчонка.

Глядя на прыгающих в лунном свете собак, я понял, что они не тренируются, а строят несбыточные планы перепрыгнуть изгородь, чтобы под широкими небесами зажить более вольной жизнью. После того, как они наелись мяса и напились крови, знания их стали богаче и шире, они наверняка предугадывали свой конец, а именно, что с приходом зимы их промоют в цехе так, что они раздуются и шагу ступить не смогут, а глаза их глубоко западут. Потом доставят в забойный цех, оглушат палкой, затем с ещё живой сдерут шкуру, вскроют брюхо, разделают и упакуют, доставят в город, сделают продуктом, укрепляющим мужскую силу, а попав в желудки городских жителей, сделают их мужское достоинство подобным железной палке. Конечно, не такой судьбы ждали собаки. Глядя на их бесподобно прекрасные прыжки, я не мог не радоваться про себя, что наша изгородь достаточно высокая. Возведённая из однотипных металлических труб около пяти метров высотой, металлической проволоки толщиной с фасоль, она была исключительно крепкой. Когда мы только начали применять такую изгородь на трубах, я с Лао Ланем ещё не во всём был согласен, а отец настаивал на использовании таких труб. Мы с Лао Ланем уважали его мнение, что ни говори, он – директор предприятия. Действительность подтвердила правоту отца, он пожил на северо-востоке и глубоко разбирался в отношениях собак и волков. Сейчас подумаешь – незаметно страх так и берёт, ведь перепрыгни ограду эта стая ставших волками собак, хлопот не оберёшься.