Сорок одна хлопушка

Мудрейший, как раз в то время, когда я вспоминал горестные обстоятельства своей прошлой жизни, связанные со стрижкой, из внутреннего помещения салона «Мэйли» вышла его хозяйка Фань Чжаося – в белом халате, руки в карманах, похожая на врача-гинеколога. Худая, черноволосая, белокожая, лицо усыпано маленькими красными прыщиками, а запах изо рта напоминает о прелом корме для скота. Я знал об особых отношениях между Фань Чжаося и Лао Ланем. Голову ему всегда брила она. А на бритьё бороды у неё, говорят, уходил целый час. При этом он засыпал и даже похрапывал. А ещё говорят, что, брея бороду, она сидела у него на коленках. Мне очень хотелось рассказать эти истории про Лао Ланя и Фань Чжаося отцу, но он свесил голову и вообще не смотрел на меня.

– Чжаося, всё уже? – Мамаша Пидоу отложила каталог и вопросительно посмотрела на прыщавое, ничего не выражающее лицо девицы. Фань Чжаося подняла руку и бросила взгляд на золотистые часики:

– Ещё минут двадцать.

Пальцы у Фань Чжаося тонкие и длинные, ногти покрашены в зловещий красный цвет. Всех напомаженных женщин с крашеными ногтями мать почитала злыми духами и при встрече посылала им сквозь зубы проклятия, словно испытывала к ним глубокую ненависть. Под её влиянием такие накрашенные женщины производили нехорошее впечатление и на меня, но теперь, мудрейший, отношение у меня иное, я смущаюсь, сердце начинает колотиться, и невольно хочется как можно дольше задержать на них взгляд. Фань Чжаося сняла полотенце со спинки кресла, расправила его, встряхнула пару раз и холодно поинтересовалась:

– Кто первый?

– Сяотун, давай ты, – сказал отец.

– Нет, – возразил я, – ты сначала.

– Побыстрей! – бросила Фань Чжаося.

Взглянув на меня, отец поспешно встал, скрестил руки на груди, будто с осторожностью подошёл и сел на заскрипевшее под ним кресло.

Фань Чжаося опустила его воротник и обернула шею полотенцем. Я видел её лицо в зеркале на стене перед креслом. Она надула губы и нахмурилась как-то по-злодейски. Ниже виднелось лицо отца, эмаль зеркала растрескалась, отражение было нечётким, от этого лицо отца было искривлено и смотрелось отвратительно.

– Как стричься будем? – спросила Фань Чжаося.

– Наголо, – хрипло проговорил отец.

Мамаша Пидоу удивлённо ойкнула, словно только что узнала отца, и пробормотала:

– Да это же…

Отец засопел, выпрямился в кресле, не обращая внимания на её тон и не оборачиваясь.

Фань Чжаося сняла со стены электрическую машинку, нажала на кнопку, и машинка зажужжала. Она пригнула отцу голову и пошла на приступ взлохмаченной копны волос. В один миг через макушку пролегла белая полоса, и спутанная шевелюра стала беспорядочно, как разваливающийся коврик, осыпаться на пол.