Сорок три Медвежки и Мидвидятина

— Сначала вправо, потом влево, и вдруг — опять вправо! Я же не вижу ничего из-за этого горшка! Дорогу выбирать получше надо! — отвечал сердитый голос Медведя. — И опять ты на меня упала! Говорил же — отпрыгивай!

— Чтобы поцарапаться и синяк набить? Ну уж нет!

— А мне, значит, можно? Вон у меня уже вторая коленка поцарапана, и шишка огромная на лбу вскочила — о горшок ударился.

— Ну давай, я тебе пластырем все раны залеплю.

Медвежка доставала из кармана жилетика пластырь, и на Медведе появлялось несколько новых белых полосок. Потом Диковинное Животное со вздохами и стонами снова поднималось из травы и шло дальше. Через несколько шагов история повторялась.

Диковинное Животное остановилось в двух шагах от рыжей лошади. Лошадь не шевелилась.

— Ну, что? Прыгать? — прошептала Медвежка сверху.

— Ага! А то я сам тебя сброшу! — хриплым шепотом ответил Медведь.

Лесную тишину нарушил клич:

— Й-эх! Залетная! — прокричала Медвежка где-то прочитанную фразу. Табун сорвался с места и скрылся в лесу. Но рыжая лошадь даже не шелохнулась.

— Кричи: «Но! Но!» — шепотом стал советовать Медведь.

— Сама знаю. Н-но! Н-но!! Н-но!!! — громко закричала Медвежка. Но лошадь только дернула ухом и осталась на месте.

— Слушай! — сказала Медвежка после минутного раздумья. — Лошади не любят мух и слепней.

— И что?

— Пожужжи немного, — попросила Медвежка жалобно.

— Ладно, — нехотя согласился Медведь и начал жужжать.

— Ж-ж-ж-ж! Ай! Она хвостом по мне попала! Жу-ж-жу-ай-ж-жу! Ой! Прямо по носу!

Ж-ж- ж-жу-у-у-ж! Ай-ай-ай! Больно! Все, не могу больше быть мухой! Медведь, кряхтя и охая, сел рядом с лошадью на траву.

— Но что же делать? — со слезами в голосе спросила Медвежка.

— Не знаю. Слезай. Давай я сам на нее сяду.

Услышав эти слова Медведя, лошадь вздрогнула, подняла голову и пустилась вскачь.

Медвежка закричала: «Ура! Поскакали!», а Медведь побежал следом, крича: «Я тоже хочу!»

— Сейчас остановимся, и ты тоже покатаешься! — отвечала Медвежка.

Но лошадь и не думала останавливаться. Она мчалась по прямой к лесу, стремясь сбросить своего седока ветвями деревьев.

— Тпру! Тпру-у! — кричала Медвежка, но это не помогало. До леса оставалось совсем немного.

— Тпру-у-у!!! — страшным голосом закричал Медведь лошади, из последних сил догнал ее и дернул за хвост.

Лошадь поднялась на дыбы, заржала и забила передними ногами в воздухе. Медвежка, не удержавшись на ее спине, скатилась вниз, прямо на Медведя.

Лошадь, почувствовав, что теперь она свободна, фыркнула и медленным шагом пошла в лес.

— Опять ты на меня упала! — проворчал Медведь. — На мне уже живого места не осталось.

— Ничего, у меня еще есть немного пластыря, — ответила Медвежка.

— В следующий раз я первый катаюсь на этой лошади, — заявил Медведь и грозно посмотрел на Медвежку, которая скромно промолчала.

Шепталка третья, или Тырканосики и Медвежки

Тырканосики не любили Медвежек. Как только какая-нибудь Медвежка подходила к их Желтой Поляне, все тырканосики тут же прятались. И, затаившись в траве, начинали перешептываться между собой:

— Смотри-ка, сюда направляется!

— Лапами-то, лапами как машет! Бестолковая зверюшка!

— Ага. И еще бесполезная! Ну какая от нее польза? Только суета и беспорядок.

— Да-да! В прошлый раз, помнишь, они впятером пытались забраться на сосну, чтобы окрестности оглядеть.

— Хи-хи-хи! А чем дело закончилось?

— Тремя рваными шортами!

— Ха-ха-ха!

— Ш-ш-ш! Остановилась! Наверное, прислушивается.

Медвежка и в самом деле останавливалась под высоким дубом, мучительно раздумывая над тем, чего ей хочется больше: полежать в тени или пойти собирать чернику.

Тырканосики подбирались поближе к Медвежке.

— Ну что, уже пора? — шептали самые нетерпеливые.

— Нет, еще рано, — отвечали более спокойные.

Медвежка, выбрав самое верное решение: сначала полежать в тени, а потом пойти за черникой, удобно устраивалась под деревом.

— Вот теперь пора!

Тырканосиков на Желтой поляне жило очень-очень много. Это были маленькие, едва видимые букашки с длинным носиком.

И вот, как только Медвежка закрывала глаза, все тырканосики бросались к дереву, забирались на него и рассаживались по листьям. На один дубовый листок могло поместиться сто или двести букашек. Они перепиливали острым прутиком ножку листа и летели вниз, трубя своими носиками:

— Тыр-тыр-тыр! Тыр-тыр-тыр! Тыр-тыр-тыр!

Поэтому их и прозвали тырканосиками.

Медвежка, конечно, сразу же просыпалась, но было уже поздно. Через несколько мгновений под дубом шевелилась высокая гора листьев. А довольные тырканосики разбегались в разные стороны, торжествующе трубя:

— Тыр-тыр-тыр!!!

Медвежка выползала из-под листьев, с недоумением оглядывалась вокруг.

— Странная какая-то поляна, — ворчала она, разыскивая среди листьев свою кружку.

— Лежишь спокойно под деревом, ветра нет, землетрясения нет, и вдруг «тыр-тыр-тыр» и засыпана листьями по самую макушку. Сколько раз уже так было.

Ничего не понимаю. Если бы не отличная черника, ни за что бы сюда не приходила.