Сороковые... Роковые (СИ)

   Всю дорогу, задыхаясь от ветра, полуослепшие, продуваемые ледяным ветром насквозь, они упорно переставляли ноги, чертыхаясь, но и молясь, чтобы буран ещё с денек позаметал все их следы.

   Осипов проснулся первым. Вышел из землянки и, оглядевшись вокруг, вздохнул полной грудью: -Свободен!

   Увидел двух молодых мужчин с интересом поглядывающих на него, подошел, поздоровался, спросил где можно найти командира. Заросший, с какими-то торчащими во все стороны лохмами на непокрытой голове, мужчина сказал, что он и есть командир.

   -Надо поговорить! - произнес Осипов!

   -Да, пойдем, мы вот ждем, когда вы в себя придете.

   В командирской землянке над расстеленной на сколоченном их досок столе склонились двое - одного, Ивана Осипов знал по имению. Долго удивлялся, что этот вольный, рукастый, толковый, очень ценимый Краузе, мужчина, захотел и помог им выбраться из плена - ему-то жилось неплохо. Второй, серьезный такой мужчина, был незнаком.

   -Начальник штаба ... полка, 5-й армии Юго-Западного фронта майор Осипов! - представился Александр.

   -Командир диверсионного отряда Панас, можно, 'Батька' - произнес лохматый.

   -О, начштаба! Совсем хорошо, не по душе мне бумажная работа! - обрадовался Иван. - Я уж по своей стезе - разведке буду, а ты, майор, давай, принимай штабные дела. Веди всякую документацию, чтоб вы перед нашими отчитаться могли, когда придут!

   Осипов печально улыбнулся:

   -Дождаться бы и дожить!!

  . -Какое сегодня число? - спросил не к месту Иван.

   - Одиннадцатое ноября.

   -О, так через восемь дней наши начнут наступление у В..Сталинграда, и будет фашистюгам "ГРОСС АЛЯРМ!!"

   -Ты то откуда можешь знать такое? - поразился Осипов.

   -Ну, считай, что я ясновидящий, типа Мессинга! - получив под столом пинок от Сергея, слегка скривился Иван.

   -Ну что, товарищи партизаны, - сказал молчавший командир, - начнем прикидывать, что и как будем делать. Так, предупреждаю сразу, никаких самовольных инициатив, только после утверждения и согласования. Никаких военных действий поблизости от деревень. Вон в Дятьковском районе полицаи выследили як малой, в партизаны ушедший, до мамки забег... спалили усех у хате, ветер как раз был сильнейший. Пять хат ешчё погорело, так что не будем гадить, как говорится, там, где едим. Да и задача у нашего 'Диво' более серьезная, не полицаев по одному ловить, а конкретные диверсии - нанести как можно больший урон хрицам в живой силе и технике, а значит - взрывы на железке. Мы уже неплохо помогли нашим, три эшелона за месяц с техникой и хрицами не доехали во время, подзадержали мы их, проредили и в технике, и в вояках, так что все усилия на железку. По окрестностям ходить не позволю. Как, Саш, твои пленные, они надежные?

   -Женька вот слаб совсем здоровьем, легкие застудил, его бы куда в тепло, мальчишка умный, на конструктора учился. Если жив останется, большую пользу стране принести может. Гоги - очень горяч, грузинская кровь, она кипит, этого на виду надо держать.

   Потом поколебавшись сказал:

   -Ляхов. Непонятный человек, вроде, и свой в доску, но есть что-то в нем... какое-то склизкое, никак не могу понять, что.

   -Хорошо, покажешь его, будем тщательно смотреть за ним. А студента, надеюсь, вылечим, есть у нас небольшой запас чудо-таблеток. Иван-младший тоже грудью маялся, а сейчас полностью здоров, скажу Стеше с Полей, они его подлечат ещё и травками.

   -Матюш! - позвал Панас Матвея. - Тебе задание будет - приглядись к новеньким, ты пацан, любопытство тебе простительно, особенно нас интересует Ляхов. Просто, если заметишь что-то, что режет глаз, ну вот, как в случае с нашими - обратили же вы с Ваней-младшим внимание на их какую-то непривычную речь. Вот и сейчас... мало ли что выплывет...

   Иван-большой замыслил широкомасштабную диверсию, долго сидел над картой, выбирал места, потом на пару дней исчез с Игорем и неразговорчивым пленным, мужиком лет под сорок - Ерофеевым. Где были, что делали - не распространялись.

   В лагере стало заметно оживленнее, народу-то прибавилось, пленные по большей части хватались за любую работу, старались сразу стать полезными и нужными.

   Поля пропадала в лазарете - у неё появился первый больной, студент-москвич Женя, весь какой-то желтый, худющий и страшно кашляюший в первые дни. Они со Стешей пропарили мальчишку в бане с травами, дважды в день давали порошки, которые Панас принес откуда-то - ну не будет же Панас говорить, что эти антибиотики из будущего, когда даже пенициллин был ещё в стадии разработки, -трофейный порошок и все.

   И Женя потихоньку стал выправляться, жуткий, раздирающий все внутренности кашель начал затухать. Студент выползал на улицу, в первые дни укутанный, как матрешка, сделав несколько шагов, присаживался на какой-нибудь пенек, или кучу веток. Пленные радовались его выздоровлению, особенно его друг-товарищ Сева, он сиял как солнышко, видя что Женька выкарабкивается.

   Ляхов как-то в разговоре с Женьком поинтересовался, какие порошки ему дают.

   На что Женя, слабо улыбнувшись, сказал:

   -Горькие такие, полчаса горечь во рту стоит, сколько не запивай, а название, кто ж знает, просто порошок в бумажке.