Сороковые... Роковые (СИ)

   Через пять часов пискнула в первый раз - дочка Стеши и Игоря - Евдокия Игоревна Миронова. Умученная, но счастливая от того, что все закончилось, и у неё есть теперь частичка любимого мужа - мама Стеша с нежностью и любовью вглядывалась в маленькую копию Игоря. Игорек, много и часто рассказывающий про свою любимую бабулю, и не подозревал, что Стеша давно решила дочку назвать только так.

   Малышка требовала внимания, Стеша спала урывками, Полюшка тоже постоянно помогала ей, обе сильно горевали, что папки не увидят своих деток, но одновременно и благодарили Господа, что мужья оставили им о себе память, да какую. А Полюшка родила в мае, девятого, -'аккурат на Победу'- сказал Леший Панасу - сыночка, Сереженьку. И тоже вылитого папку, казалось, озарился мир светом от такого - мамки тряслись над своими детками, а Леший с Волчком старались помочь во всем своим теперь внуку и внучке.

   Гринька и Василек тяжело переживали разлуку с мамушкой Варей.

   Гринька потихоньку шептал Василю, лежа на печке перед сном:

   -От увидишь, Василь, приедуть наши, а ты у мене прохвессор, настояшчий. От мамушка у восторге станеть глаза пулить:

   -Василек, ты прохвессор у самом деле?

   Василек грустно улыбался, а Гринька опять шептал:

   -Ты обешчал ей сирень увсюду насадить, от и займемся вясною, у дворэ посадим, а наши прийдуть - усю Бярезовку засадим, от мамушка обалдееть, як Игорек кажеть.

   -Ребята, - остановил их на улице Толик, - давайте немного пройдемся, покурим, прикинем кой чего к носу...

   Пошли, оглядываясь, привычка дурная за столько времени выработалась и пристала накрепко.

   -Я так понимаю, нас будут тщательно и проверять и выспрашивать. Думаю, врать надо только в одном -кто отец ребенка Вари, не поймут ни хрена, а зачем нашей будущей мамочке лишние напряги, и так ей достанется, типа, возраст, то-сё.

   -Согласны! - дружно откликнулись мужики. - Кого назовем?

   -А давайте Климушкина и обозначим отцом, если даже после войны был жив, то стопудово сейчас нет в живых, ему тогда уже за тридцать было, вряд ли после плена до ста лет дожил, да и мало ли... если и жив в девяносто восемь или девять лет - память-то точно худая, как решето. Как Варь, годится такой вариант? - предложил Шелестов.

   -Пожалуй, да. Слишком трудно про Герби кому-то чужому говорить.

   -Варюх, - обнял её Игорь, - вот отвяжутся от нас, поищем у Гэрмании корни твоего Герби, фамилия-то, чай, редкая, да ещё с приставкой фон - барон он у тебя. Я хоть и не видел, но мужики вон сказали -хорош, в мирное время точно бы чемпионом по какому-то виду спорта стал.

   -Боксу, - ответила Варя, - у него там какие-то медали-кубки были завоеваны до войны. Он рассказывал, как Фридрих Краузе все пытался у него реванш взять, Герби с детства, не смотри, что они с Пашкой помладше, несколько раз Фрицци навешивал.

   -Да ты что? Этому мерзавцу прилетало от Герберта? - восхитился Иван. - Уважаю, такую сволочь да отлупить - дорогого стоит. С огромным удовольствием руку бы пожал!

   -Так, кто чего дома наболтал? - сосредоточенный Сергей, какой-то весь мрачный, посмотрел на всех.

   -У меня сын, но он точно не болтанет, не та натура. Тем более, я его уже предупредила.

   -Моя бабуля в курсе - дома больше никого не было, тоже не скажет - рядом же она с нами была! - Игорь тоже не балагурил, а был растерянно-печальным. Толик кивнул:

   -Мои в деревне, они по пятницам там моются-парятся. Дома никого.

   Иван сказал:

   -Я жене пообещал потом все рассказать, да она от радости и не врубилась, суетилась возле меня и рыдала, а потом я вырубился. .

   -Костик?

   -Тоже самое как и у Толика - все на работе - написал записку, сейчас дома слезоразлив будет - утопят мамка и сестрички.

   -Вот и замечательно, завтра Николаича предупредим обо всем. Ну что, по коням?

   -Варь, вон твой дитенок за нами ползет.

   -А чё, Варь, видный у тебя сынок, типа Герби, только наш пошире в кости будет, и помощнее! - впервые улыбнулся Сергей. - Все, разбежались, до завтра.

   Варя весь вечер с удивлением смотрела на своего сына, он не только возмужал, он стал полностью самостоятельным, ничего не валялось как раньше из его вещей где попало, везде был порядок.

   -Сынка, я смотрю, совсем самостоятельным стал.

   -Станешь тут, - буркнул ребенок, - забудусь первое время: "Ма, где мой свитер?" А потом как холодным душем - нет твоей мамки, и неизвестно, что с ней! Знаешь, как лихо было?

   -А эта девица... у тебя что, серьезно?

   -Ма, я молодой ещё, мне, вот, как ты, такую надо, посерьезнее, поосновательнее. - Улыбнулся сын. -Нет, ма, пока не сходятся звезды правильно.

   Долго сидели, прижавшись друг к другу, и негромко говорили - обо всем.

   Варя, не приукрашивая, рассказывала, как трудно было выживать именно им, знающим дальнейшее, и приучаться ходить, опустив глаза, как сложно было Толику - ведущему инженеру - здесь переломить себя и стать торгашом-фольксдойче, как изменился их Гончаров.

   -Гончаров, Гончаров... это который всегда пальцы веером?